|
Читать предыдущую часть
В физическом кабинете, кроме Мишки, никого не было. Ушел Гена. Ушла Валя.
Кое-как прополоскав после опытов пробирки, умчалась домой Натка. В семье у них сегодня торжество: тетю Аню наградили орденом. Рассказывали, с ее приводом на транспорт даже самые непутевые работники изменились. Старались во всем походить на эту прославленную в гражданскую войну женщину. В общем, люди менялись. А это, Мишка знал по словам отца, самое главное, когда меняются к лучшему люди.
Вспомнил Мишка отца. Дома на отцовском столе день ото дня увеличивалась стопка писем. Писали из сел, где он работал. Писали обо всем, вплоть до сообщений, кого приняли в комсомол. Отец будто не умер, и они докладывали ему. Рапортовали с радостью, с гордостью, иногда с ожесточением, если что-нибудь у них не ладилось. И незаметно письма эти создали в Мишкиной душе ощущение, что отец не умер, а уехал куда-то, правда, очень далеко и надолго. Но вернется обязательно. И обязательно спросит:
- Ну-ка, ты, комиссар, чем ответил на это письмо? Видишь, колхозники пишут, в селе книжек мало, ребятишкам читать нечего. Что ты сделал?
И Мишка делал. Из личных книжек школьников они уже дослали туда, в отцовский совхоз, две библиотечки. Летом собираются поехать поработать в селе. И еще в письме рассказал Мишка сельским ребятишкам о Соколовском, о ракетах. Они прямо-таки завалили его письмами, расскажи да расскажи, как ракету делать. Словно все враз решили стать Соколовскими.
Мишка улыбнулся, глядя в мягкую темноту за окном. Вот он тоже хочет изобрести ракету. Формула ракетного топлива у него уже есть. А попробуй-ка приведи ее в действие, небось, так бабахнет, полетишь сам не хуже ракеты. Кто его знает, что случится, если соединить бензин с кислотой. Вот недавно соединил две кислоты, так ему чуть глаза не выжгло. А тут и вовсе дело неизвестное.
Мишка решительно свернул диаграмму. В глаза бросилась тщательно выведенная тушью надпись: «Водород и фтор - самое сильное ракетное топливо». Пожалуй, с этим топливом полетят люди на дальние планеты. Может быть, именно тот мальчишка, который в каждом письме сообщает, что он ужас как любит физику и математику и что вчера у него опять было только «отлично».
За своими думами он не услышал шагов в коридоре и оглянулся, когда за его спиной, открываясь, скрипнула дверь...
На пороге стоял Яшка-задира и без интереса, скорее рассеянно смотрел на него. Давно уже Мишка не видел своего недруга. Но в первый же момент заметил в нем перемену. Не было в Яшкином лице знакомого ему выражения нахальства... Наоборот, оно стало таким, точно у Яшки болел зуб или еще что-то.
Не понимая, почему тот появился в их школе, в которую не заходил никогда, и не зная, как вести себя с ним, Мишка молча смотрел на вошедшего.
- Ты один тут? - спросил Яшка хрипловато и слегка потянул за собой дверь.
Мишка кивнул, еще больше удивляясь, но не Яшкиным словам, а его тону.
- Я искал тебя, - проговорил Яшка.
Мишка приоткрыл рот. Яшка усмехнулся на это его недоумевающее выражение.
- Не думай, не драться...
- А я и не думаю, - торопливо, и сердясь на себя за эту торопливость, отозвался Мишка.
Яшка совсем закрыл дверь. Сделал вперед несколько шагов и неуклюже, боком сел на парту.
- Отец у меня сгорел, - сказал он тихо и сморщился.
- Как сгорел?! - невольно вырвалось у Мишки, и тут же пронеслось быстро: «Наверно, от водки».
Яшка опять усмехнулся, будто прочитал Мишкины мысли и добавил:
- На складе сгорел. На том... слышал ведь про склад. - И замолчал, оглянувшись на дверь
Так вот, значит, кто был героем, тем героем, о котором говорил весь город! Мишка с интересом взглянул на Яшку, но тут же сердито оборвал свои мысли. Нашел о чем любопытничать. У человека ж несчастье! Забывая сразу о всех бывших столкновениях с Яшкой, подсел к нему. В волнении то« складывал, то вновь расправлял бумажку с диаграммой ракетного топлива.
В комнате стояла такая тишина, что шорох сминаемой бумаги казался треском. Мишка скомкал ее и, размахнувшись бросил в угол. Повернув к Яшке голову, посмотрел на него внимательно, но немного сурово:
- Я думал, начал было он, но оборвал себя и решительно добавил: - У меня отец погиб. И еще у кого-нибудь, может, погибнет. Что же теперь, сидеть да плакать?
- Я знаю про твоего отца, - ответил Яшка и вытер тыльной стороной ладони острый нос. - Поэтому я и это... Хочу вот... Э-э, да что там, - неожиданно отрезал он и встал. - Я, знаешь, нюни не распускаю. Ты мне лучше скажи, где твою мать один на один застать. Слышал я, баба она - что надо.
Мишку покоробило слово «баба», но что-то в нервозности Яшкиного поведения говорило ему: Яшкино нахальство сейчас - не нахальство, а желание развязностью прикрыть что-то. Не расспрашивая его ни о чем, но припоминая все Наткины разговоры о встречах Кротова-отца с Яшкой, Мишка с лихорадочной готовностью, будто Яшка мог о чем-то раздумать, рассказал, где найти мать.
Яшка слушал, изредка вскидывая светлые жестковатые ресницы. Потом неожиданно предложил:
- Зайди ко мне как-нибудь. Генка знает дом. - И пошел, на ходу подтягивая широковатые, видимо отцовские, брюки.
Через несколько дней, не посвящая никого в недавнюю встречу, Мишка попросил показать ему, где живет Яшка. Гена неуверенно спросил:
- Тебе зачем? Ведь мы же решили...
- Решили, да неправильно, - перебил его Мишка. - Покажешь?
- Ну покажу, конечно, - отозвался Гена, а про себя подумал, что и прежде неуравновешенный Мишка стал еще больше чудить: то решает так, то эдак и неизвестно, как поступит завтра.
У ворот Яшкиного дома Мишка, слегка замявшись, сказал:
- Знаешь, для первого раза неудобно всем сразу. Ты уж иди, я один пока.
Гена посмотрел ему в глаза и, ничего не сказав, ушел.
Распахнув калитку, Мишка чуть ли не толкнул ею худую высокую женщину. Увидав Мишку, женщина оглядела его суховато блестевшими глазами и спросила недружелюбно:
- Кого тебе?
- Мне Яшу.
- Зачем? - опять прозвучал вопрос, но в глазах мелькнуло что-то вроде интереса, должно быть Яшку-задиру никто» еще не называл Яшей.
- Понимаете, мы с ним не очень дружили и я никогда у него не был. Но... - Мишка помолчал, не находя слов, и неожиданно для себя назвал свою фамилию. - Я Рагозов.
Женщина пожевала поблекшими губами и переспросила через минуту:
- Рагозов? Мишка кивнул.
С какой-то испуганной надеждой женщина оглядела Мишку с головы до ног и проговорила:
- Иди, дома он. - Только... грязно у нас. Муж у меня в больнице, мне некогда. А Яшка... - женщина махнула рукой и добавила: - Иди.
Еще на крыльце Мишка услышал Яшкин голос. Он кричал на кого-то:
- Положи нож, сколько я говорить буду! Оттяпаешь палец, опять мне попадет!
Мишка открыл дверь. В большой комнате, разделенной пополам громадной русской печью, несмотря на день, ярко горела под потолком электрическая лампа. На полу возле печи сидел толстый мальчишка лет шести, наверно, Яшкин брат, с такими же светлыми, как у Яшки, ресницами, с такой же массой веселых веснушек по всему лицу. Тут же, возле печи, Яшка совсем крохотной и отчаянно визжавшей девчонке мыл голову. Девчонка была тоже вся рыжая и веснушчатая, но, когда выдергивалась из-под Яшкиной руки и раскрывала глаза, они сверкали на золотистом лице, как два черных-пречерных, угля.
- К тебе вон пришли, - сказал басом толстый мальчишка и тотчас же потянулся за непозволенным ножом.
Яшка оглянулся, увидел Мишку, кивнул просто:
- Пришел? Проходи. Сейчас вот управлюсь с Нинкой.
Он сунул ее голову в воду. Захлебнувшись, та смолкла. И потом, пока вытирал, все раскрывала рот, собираясь реветь, но этого у нее так и не получилось.
- Я к тебе, знаешь, с чем? - неуверенно начал Мишка... А сам думал, как все-таки удивительно, что Яшка моет сестренку, командует братом и сейчас совсем не похож на того Яшку-задиру, какого они знали. Мишке стало неловко за себя и своих друзей.
«Да, надо было прийти к нему раньше», - пронеслась мысль.
Яшка, ловко подхватив круглое тельце черноглазой сестренки одной рукой, понес ее под мышкой в другую комнату. Девчонка смешно дрыгала ногами, хваталась руками за воздух и любопытно таращилась на Мишку. Через минуту Яшка вернулся.
- Иди, покачай Нинку, - сказал он толстому мальчишке, но, увидев в его руке нож, звонко хлестнул того по рыжему затылку. Мальчишка колобком откатился от печки.
Яшка сел на лавку. Со лба его упала на колено крупная капля пота. Он, наверное, устал в этой жаркой кухне с рыжей девчонкой, с толстым братишкой. Мишка извинительно, с невольным уважением к этому новому Яшке, проговорил снова:
- Так я к тебе, знаешь, с чем?
- С «чем» ко мне уже приходили, - нехорошо усмехнувшись, процедил Яшка сквозь стиснутые зубы. Но внезапно тряхнул головой и, опуская закрученные рукава рубахи, договорил неестественно игривым тоном: - Или ко мне просто так приходить нельзя? Или я уже конченый?
Яшка был весь как та картинка-загадка: посмотришь прямо - нарисовано одно, посмотришь сбоку - увидишь другое. А какой он на самом деле?
- Ты меня звал, я и пришел, - отозвался Мишка. - А зачем, наверно, сам скажешь.
- Скажу... скучно одному было, вот и позвал.
- А дружки твои?
- Мои дружки еще не поумнели.
Мишка взглянул на него вопросительно. Яшка засмеялся, но не хрипло и отрывисто, как прежде. И встал.
- Ладно, не выспрашивай и не гадай. Все уже почти разгадано. Так-то... детка. - Яшка незлобно толкнул его в плечо. Мишка качнулся, но тут же схватил Яшку за рукав.
- Слушай, Яшка. Давай в прятки не играть, раз уж позвал меня.
- Давай не играть. Я уж страсть как наигрался.
- Вот мы с тобой ругались и даже дрались за сад Соколовского, - стараясь не слушать Яшкин несерьезный тон, начал Мишка и заметил, как при этих словах сердито дернулось Яшкино плечо. - Долго ты не понимал, что к чему, а потом понял. Я даже знаю когда: тогда вечером, у лавочки над Окой.
- Ну? - шмыгнул Яшка носом и с какой-то своей затаенной мыслью взглянул на Мишку.
- Вот и «ну», скажешь, не правда, что ли? - Яшка не ответил. Помолчав, Мишка продолжал: - А потом опять начал... Вот скажи, зачем ты наш штаб разрушил?
- Эвон что? - насмешливо протянул Яшка. - А я думал, ты умнее этих...
Мишка, багровея, чувствовал, как кровь заливает даже глаза. Яшка резко оборвал смех, сказал странно посерьезневшим голосом:
- Разрушил, потому что вы пустяками занимались, когда рядом... - Он не договорил, махнул рукой.
- Мы пустяками, - разгораясь обидой, выпалил Мишка, - а ты чем? - Ты-то чем занимался с Кротовым?! Мы ведь знаем...
Враз сузившимися глазами Яшка оглядел Мишку. По-прежнему хрипло отрезал:
- Чем я с Кротовым занимался, про то теперь не один я знаю. А ты... слепота куриная, хотя батька твой...
- Ты моего отца не трогай! - гневно крикнул Мишка и сжал кулаки. Черные Мишкины глаза налились обидой, болью. Ему хотелось сейчас ударить Яшку за все: за то, что пришел к нему, хотел поверить, узнать, помочь, а он!..
Яшка выдержал Мишкин непримиримый взгляд, покрутил головой.
- Эх, и горячка ты... Попей-ка вот воды и иди. Разговора у нас пока с тобой не состоится. А я хотел бы... но... иди...
Мишка оттолкнул протянутую ему кружку с водой и шагнул к порогу. За калиткой прохладный ветер остудил его. Он остановился, прислонился плечом к забору. Склад, пожар, Яшкин отец - как герой, Яшкино желание встретиться с мамой, его слова о Кротове, вообще, его поведение в последние две встречи - все говорило о чем-то очень и очень серьезном. И, конечно, Яшка звал Мишку к себе не просто от скуки. Теперь это стало для Мишки совершенно ясно. Проклиная себя за свою глупость, Мишка снова открыл калитку.
Яшка стоял на крыльце в одной рубашке и, не мигая, смотрел в какую-то одному ему видимую точку. Когда Мишка вошел во двор, сказал бесцветно:
- Иди пока. Сильно ты горячий. Гляди еще и навредишь. Иди. А разговор потом будет, - и повернулся к Мишке спиной.
Продолжение читать здесь
Взволнованный мир
Trackback(0)
 |
Что скрывает Яшка?
TrackBack URI for this entry
Subscribe to this comment's feed