Семен Лившин, Дмитрий Романов
В половине пятого, когда дым в комнате сгустился так, что уже трудно было отличить ведущего конструктора от простого конструктора, копировщица Зина вскочила на стол, запустила рейсфедером в только что законченную кальку и закричала:
- Всё, девочки! Больше не могу!
Никто особенно не обратил на это внимания, и только тихий Аркадий Матвеевич на секунду оторвался от кульмана и попросил:
- Зиночка, если можно, кричите чуть тише. У меня очень ответственный узел.
Зина слезла на пол и тихо, но убедительно заплакала. Теперь уже Аркадий Матвеевич как культбытсектор вынужден был оторваться от своего узла и спросить:
- Зина, в чем дело?
- Товарищи, неужели вам не надоел дымный город? Неужели вам не хочется на природу, чтоб речка, луна и картошка у костра...
А то всю неделю только и разговоров про ригели да сортаменты. И ничего для души. А где-то шумят девственные леса, плещет прозрачное озеро, шелестит трава, в которую еще не ступала нога человека. Выберем такой уголок и отдохнем раз в жизни. Неужели вам не хочется?
- Хочется, хочется! - закричали все. И в воскресенье, едва только солнце выглянуло из-за райфинотдела, вся проектная организация в полном составе залезла в автобусы.
- Поехали! - чужим, бодрым голосом закричал главбух и помахал вахтеру полотняной кепкой.
Автобусы тронулись, мимо замелькали деревья, зеленые палисадники, огороды. Зина, зажмурив глаза, запела: «Под крылом самолета о чем-то поет...» Никто не подхватил, и она затихла сама собой.
В одном с ней автобусе на заднем сиденье ворковали технолог Зверянская и техник Пучеглазов.
- Так вот, Наташечка, если б мое предложение прошло, считайте, годовой экономии минимум тысяч семь!
- Товарищи! Вы опять? Расслабьтесь, отдохните. Мы же на пикнике.
В автобусе воцарилось молчание.
Однако в лесу все оживились.
Механик и экспедитор быстро наломали хворосту для костра, главбух методично собирал грибы, не избегая и мухоморов, техник Пучеглазов, подбадриваемый взглядами технолога Зверянской, лез на сосну, неумело обхватывая дерево тонкими белыми руками. И даже директор снял шляпу, ослабил галстук, взял заранее приготовленный совочек и пошел копать червей для рыбалки.
А Зина... Зина босиком бегала по лесу, воткнула в прическу два одуванчика и, заливисто хохоча, кричала Аркадию Матвеевичу:
- А вот не догоните, спорим?
- На что? - задорно, но тихо откликнулся тот.
- На пять поцелуев! - вовсю кокетничала Зина.
- На пять с половиной! - неуверенно шутил культбытсектор и на всякий случай оглядывался.
Так, смеясь и перекликаясь, Зина и Аркадий Матвеевич выбежали на поляну и замерли.
- Вы посмотрите, какая плавная линия холмов!
- Да,- кивнула Зина.
Аркадий Матвеевич указал в другую сторону.
- А там, там, видите, просто чудо какая рощица!
Зина снова кивнула.
- Но знаете, что сейчас мне нравится больше всего?
Зина покраснела и тихо спросила:
- Что, Аркадий Матвеевич?
- Никогда не догадаетесь! -
Культбытсектор обнял Зиночку за плечи.
- Ну,- еле дышала Зиночка.
- Озеро! - выпалил он, блестя очками.
- Озеро...- прошелестела Зина.- Посидим на берегу?
- Зачем? Я уже все обдумал!
- Что? - снова покраснела Зиночка.
- Градирня! - выпалил Аркадий Матвеевич.- У озера ей самое место. А деревообделочный цех вон там привяжем, между холмами. Благо, сырье растет рядом. У меня уже весь проект в голове. Идемте к нашим, пусть тоже порадуются.
И, размахивая руками, Аркадий Матвеевич прямиком побежал к автобусу.
Через полчаса, наскоро перекусив, взялись за дело. Половина людей под руководством техника Пучеглазова отправилась на глазомерную съемку, а остальные наперегонки подсчитывали объем земляных работ и примерный экономический эффект. К счастью, у главбуха случайно оказался с собой арифмометр и три логарифмические линейки, а Зверянская, чуть конфузясь, вытащила откуда-то кульман и быстро приладила его на пне.
- На три часа вызовите ко мне механиков,- распорядился директор.
Пришли механики, еще в плавках, но уже при галстуках.
- Озеро придется осушать, иначе склад сыпучих не посадим, - сообщили они.
- С районным архитектором согласовали?
Механики потупились, зашевелили босыми ногами.
- Вот так всегда,- заметил директор,- дело стоит, а они, видите ли, в рабочее время в речке бултыхаются.
Механики обиделись:
- Мы не бултыхались, мы профиль дна изучали, грунты прощупывали...
- Ну и что?
- Есть сложности. Лёсс первой категории просадочности. Но ничего. Сваи бить будем.
Домой возвращались с песнями.
В перерыве между куплетами Зина шепнула культбытсектору:
- Знаете, Аркадий Матвеевич, мы с вами как вышли на ту поляну, у меня сразу сердце защемило, стою, а в глазах туман. Знаете, о чем я на самом деле подумала?
Тут уж покраснеть пришла очередь Аркадию Матвеевичу.
- О чем? - чуть дыша спросил он.
- Чего же, думаю, я, дуреха, рейсфедер дома оставила?..
г. Одесса.
Будь другом, выручи Арк. Инин, Л. Осадчук
Именно с этого он обычно начинал.
- Будь другом, выручи!
У тебя классный польский костюм. Он мне удивительно идет. Мы с Машей мчим в театр. Хочется выглядеть... Ты понимаешь?
Я понимал. Паша уже не раз успешно покорял сердце Маши моими швейцарскими часами, венгерскими запонками и сирийскими галстуками.
Но недавно Паша сказал:
- Будь другом, выручи! Своим... то есть твоим гардеробом я уже Машу покорил. Теперь нужно что-нибудь... более! Достать бы из кармана ключик и покрутить его на пальчике. Это впечатляет!
Ты понял?
Я понял и скрепя сердце выдал ему ключ от своего «Запорожца».
- Старик, она меня почти обожает! - кричал назавтра Паша.- Еще один удар и...
Очередной удар по Маше должен был наноситься в моем служебном кабинете.
- Будь другом, выручи! - умолял Паша. - Человек с моей... прости, с твоей промтоварной внешностью и с моей... твоей машиной должен занимать соответствующее положение. Твое, к примеру. А Маша уже сильно интересуется моей должностью и фамилией. Сам понимаешь, пришлось назвать твою должность. И твою фамилию.
И вот Маша наносит визит в мой небольшой, но отдельный кабинет, за столом которого восседает Паша.
- Все! - душил он потом меня в объятиях.- Маша готова на последний шаг - посмотреть мою квартиру! То есть твою... У меня ведь, сам понимаешь, мои старики, и еще соседи, шум, гам.
Целый вечер я прошатался по городу и только в двенадцатом часу позвонил домой.
- Вам кого? - спросила Маша тоном хозяйки квартиры.
Я вовремя вспомнил, что Паша носит мою фамилию, и попросил позвать Новикова, то есть самого себя.
- Я слушаю,- недовольно пробасил Паша.- Да... Конечно, узнаю тебя... К сожалению, сегодня не смогу. Приходи лучше завтра. Утром. Поздним утром.
Ночевал я на вокзале, изображая для любопытствующей милиции транзитного путешественника без багажа.
Поздним утром я, наконец, вернулся в свою квартиру. С того дня Паша как в воду канул. Я тихо радовался одинокой жизни.
Но вчера раздался звонок в дверь.
- Паша дома? - даже не поздоровалась девушка, яркая блондинка с обложки журнала мод.
- Паши нет,- ответил я растерянно,- и вообще он здесь не...
- Я Маша,- перебила она и, считая, что этого достаточно, вошла в квартиру.- Я Маша. Ищу Пашу. Ужасно волнуюсь - он исчез. Перед самой свадьбой! Его машину я видела у подъезда. А где он сам? Маша уставилась на меня голубыми кукольными глазками и вдруг заметила мой польский костюм. Внимательно рассмотрела мои югославские туфли. Остановила взор на сирийском галстуке. Скосила глаз на швейцарские часы. Сказала убежденно:
- Вы его убили!
И упала в обморок.
- Вы живы?.. Я вам сейчас достану вашего Пашу из-под земли!
- Уже из-под земли?! - Ресницы Маши снова захлопнулись.
Пашу я отыскал на его фабрике.
- Я понял, что ошибся,- твердо сказал Паша и выдавил слезу: - Будь другом, выручи! В последний раз!
- Как? - спросил я.
- Женись на ней! Будь другом!
Когда я приплелся домой, Маша сидела у зеркала и как ни в чем не бывало подновляла свой голубоглазый фасад.
- Наконец-то! - обрадовалась она.- Я так соскучилась, Паша.
- Я Саша!
- Но ваша фамилия Новиков?
Я кивнул.
- И костюм ваш?
Я кивнул.
- И машина ваша?.. И квартира?..
Я кивнул два раза.
- Ну вот, все сходится! Значит, мы снова вместе, Пашенька!..
- Я Саша.
- Ну, хорошо, хорошо! Саша так Саша. Стоит ли из-за этого спорить? Сейчас я сварю кофе. Взбодримся!
И Маша упорхнула на кухню. А я выпрыгнул в окно и побежал.
Прибежал я в коммунальную квартиру Паши и взмолился:
- Будь другом, выручи! Ночевать негде!
И Паша, как настоящий друг, без лишних вопросов, распахнул передо мной раскладушку.
Печальная истории Игорь Червяков
Когда мне исполнилось четыре года, родители порешили отдать меня в детский сад.
- Пусть привыкает быть в коллективе,- сказал папа.- В жизни это пригодится.
- Там он будет развивать свои художественные способности,- села на своего конька мама.
- И быстро научится ругаться, плеваться и стрелять из рогатки,- высказал мрачный прогноз дедушка.
- Я не допущу этого,- горячо пообещала бабушка.- Я пойду работать в этот детский сад нянечкой и возьму нашего ребенка под персональную опеку.
Под крылышком бабушки-нянечки мне жилось припеваючи.
В завтрак и обед мне доставались лучшие куски, во время дневного сна я завладевал всеми игрушками в игровой комнате и наслаждался ими, сколько душе угодно.
В семь лет я поступил в первый класс, через некоторое время учительница сообщила моим родителям:
- У вас на редкость шаловливый ребенок, я не представляю, как с ним работать...
- Ах, так! - вскипела бабушка.- Наш мальчик никому не нравится? Хорошо же!.. Дед, кончай пенсионерить, иди в школу завхозом.
Десять школьных лет за спиной дедушки-завхоза пролетели как розовый сон. Я безнаказанно бил стекла, разбирал выключатели, кромсал ножиком парты и, наконец, получил аттестат зрелости.
Встал вопрос, что делать со мной дальше.
- Юноша проявит себя в археологии,- твердо заявил дедушка-завхоз.- Однажды он так ловко вскрыл паркет в школьном актовом зале, что потом дюжина рабочих еле-еле уложила его на место.
- Поверьте, он в кратчайший срок доведет до конца раскопки Карфагена или разнюхает стоянки инопланетян! - размечталась мама.- Отец, - сказала она папе,- твоя очередь.
И мой отец пошел лаборантом-препаратором на кафедру археологии в университете, оставив высокий пост начальника отдела крупного проектного института.
При папе-лаборанте мне жилось легко и весело: я всегда в точности знал, где на столе экзаменатора лежит единственный выученный мною билет.
После окончания университета я в составе археологической экспедиции поехал в далекую пустыню.
Теперь на подвиг пошла сама мама. Она нанялась в отряд поварихой.
Вчера, когда мы достигли сердца пустыни, мама подошла ко мне и прошептала:
- Ночью я спрячусь во-он у того холма на горизонте и перевоплощусь в древнюю высохшую мумию. А завтра ты разыщешь меня, сынок, и прославишься на весь мир. Прощай, детка!
Ночью разыгрался самум...
Вот уже несколько дней я ищу маму, но тщетно. Я стою с компасом и картой в руках посреди пустыни и глотаю слезы. Где я?.. Что делать?.. Кончается вода, осталось лишь немного чернил, чтобы дописать свою печальную историю.
Мама, ау!..
Дважды два А. Сумбаев
«Сколько будет дважды два?» - спрашиваю. «Не знаю»,- говорит. Я ошалело похлопал ресницами. «Ведь ты же знала»,- промямлил я. «Забыла»,- отвечает. Я совсем растерялся. «Ну, это столько же, сколько два плюс два»,- подсказываю. «А-а,- протянула она,- гав-гав-гав-гав! » «Умница»,- похвалил я, и она смущенно завиляла хвостом. Публика аплодировала.
Журнал «Юность» № 11 ноябрь 1976 г.
Литературная страница
Trackback(0)
 |