13.12.2011 15:54

Давно Петька не чувствовал такой радостной усталости. Он не помнит, когда у него столь быстро проходил день. А с платами получи лось просто великолепно, все до одной принял контрольный мастер. А тут как раз, к удовольствию Петьки, старший мастер подошел, стоит себе рядышком и молча наблюдает, как платы перекочевывают на стеллажи. Потом подмигнул одобрительно и сказал: «До завтра»,- и пошел по участку. Значит, снова будет встречать у проходной. А еще он днем говорил, что с Петькиной головой в учениках долго задерживаться стыдно и он надеется месяца через три перевести его на второй разряд.

После работы Петька встретился с Эллой. В кино на восьмичасовой сеанс они билеты не достали, пришлось идти на десятичасовой. Элла страшно переживала, а потом немного успокоилась, ее развеселила английская кинокомедия «Мистер Питкин в больнице». И все же, когда он прощался с ней возле ее дома, видно было, как переживала она, что задержалась на улице, не договорившись с родителями.

Петька опоздал на последний автобус. Из города в поселок придется идти пешком. Ближе к окраине донеслись до Петьки соленый мужской говорок, бренчанье гитары и песня:

Разгуляйся, пройдоха и бестия,
Пой, гитара, поласковей пой.
Отчего мне сегодня невесело?
Время - пруд, денег нет на пропой.

«Во дают!» - улыбнулся Петька, оперся плечом о дерево и стал поджидать. Он не боялся таких компаний: пару слов - и он свой человек. В крайнем случае за себя он всегда постоять сможет. Все-таки Петька решил пропустить ребят, не заговаривая, но они замедлили шаг возле него, остановились и окружили полукольцом. Один из них, высокий, с подвешенной на шею за алую ленту гитарой, пожевывая мундштук погасшей папиросы, процедил сквозь зубы, обращаясь к Петьке:

- Купи гитару.

Петька понял - ввязываться в ссору опасно, пятеро других парней стояли уже наготове и малейшая оплошность с его стороны могла вызвать драку. А драка, как ни крути, не в его пользу. Петька тревожно глядел в незнакомые лица агрессивно настроенных парней, молчаливо ожидающих ответа. Бежать некуда - окружен, но и отступать он не любил.

- Сколько?

Высокий помусолил папиросу и сплюнул:

- Пять.

- Барахло, наверно,- притворно засомневался Петька и протянул руку за гитарой.

Деньги у него были, и торговаться он не боялся.

Важно было не разозлить ребят, иначе все отнимут да еще отдубасят.

- За кого ты нас принимаешь? - обиделся высокий, но гитару все же передал Петьке.

- Не вас, а гитару,- спокойно ответил Петька и деловито провел пальцами по тугим струнам.- Так сколько?

- Тебе же сказано - пять, - недовольно проворчал стоявший рядом с высоким маленький, тщедушный парнишка в длинных, собранных книзу гармошкой брюках.

- А точнее? - продолжал рядиться Петька, понимая, что чем смелее он будет вести себя с этими парнями, тем больше шансов разойтись с ними по мирному.

- Хм, точнее,- хмыкнул высокий.- Если точнее, то четыре двенадцать или три шестьдесят две - содержимое одно и то же. Но эта арифметика ночью не годится.

- На твой сизый нос и пары рублей хватит, ну да ладно, бери пятерку,- с добродушной усмешкой сказал Петька, отдал деньги и приложился ухом к грифу гитары.- От ветра поет. Музыкальная штука! - и запел:

Запрягай, отец, кобылу.
Сивую, лохматую,
Я поеду в ту деревню,
Цыганочку засватаю...

Голос Петьки был сочным и свежим. Захваченный мелодичными звуками гитары, пел он легко и красиво, а когда кончил, высокий одобрительно похлопал его по плечу.

- А звучит! Поешь, что надо,- похвалил он и неожиданно предложил: - Айда с нами твою покупку обмывать!

Вспомнив, что уже за полночь, Петька нерешительно замялся:

- Где ее найдешь? Все давно закрыто.

- Найдем! - твердо пообещал высокий и легонько подтолкнул Петьку.- Вся ночь наша!

По улице шли вразвалочку, закусив, как удила, светящиеся красными огоньками папиросы, Задымила и Петькина трубка.

- Где ты такой коптильник достал? - полюбопытствовал один из парней.

- У твоей тетки слямзил! - добродушно отшутился Петька.

- Не пыли!.. Я серьезно.

- На базаре у одного цыгана выменял.

- А-а-а-а!

Завернули за угол одноэтажного дома и вошли в темный узкий переулок, минут через десять остановились возле закрытого ларька, под крышей которого болталась на ветру маломощная электрическая лампочка. Вокруг не было ни души. Только окна одноэтажных домов темнели расплывчатыми прямоугольниками, равнодушно посматривая на ребят.

- Ты чего задумал-то? - насторожился Петька.

- Не трусь! - с ноткой презрения отрезал высокий.- Со шпаной не связываюсь! - Вплотную подошел к двери ларька, постучал негромко.

- Дядя Гриш! А дядь Гриш!..- Прислушался. В ларьке было тихо, на стук никто не отозвался. Высокий разгладил пятерку, свернул ее трубочкой и перед тем, как сунуть в щель между стеной и дверью, еще раз постучал, но уже громче и настойчивей: - Дядь Гриш. А дядь Гриш!- Замер, вслушиваясь в тишину за дверью, потом, видно, поняв, что попытки его купить бутылку вина напрасны, с чуть заметным сожалением посмотрел на Петьку.- Как видишь, автомат не сработал.

- А кто этот... дядя Гриша? - полюбопытствовал Петька.

- Да сторож. Муж продавщицы. Она днем торгует, а он по ночам.

- Фирма! - проговорил кто-то насмешливо и добавил с некоторой завистью в голосе:-Живут же гады! А я половину каникул с отцом на стройке вкалывал, магнитофон зарабатывал.

- Живу-ут,- с сарказмом протянул высокий и сел на пустой ящик.- Приснись мне такая жизнь - с кровати бы грохнулся! - Взял у Петьки гитару, и пальцы его, тонкие и вялые, неумело защипали струны.

Я там бывал, где ветер
Снегами ворошил,
Я там бывал, где ветер
И больше не души...

Пел высокий тоскливо, невнятно, нервно подергивая головой в такт немудреной песенке. И было в его глуховатом голосе столько беспокойства и грусти, словно он только что вылез из поезда в незнакомом многолюдном городе и все не решался спросить: «Скажите, пожалуйста, а как мне найти...»

- Кончу десятый, - неожиданно оборвал он песню,- в мореходку в Ленинград подамся.

- У тебя трояков навалом - не примут.

- Шалишь, брат! - отрезал высокий.- Я не из тех, кто на шкентеле втихаря языком треплет: поднажму перед экзаменами - и ни одной не будет. А после мореходки на Север попаду. Я его днем и ночью вижу: айсберги с нашу школу, птичьи базары и льды, льды, льды. Понимаешь, иногда вижу, как мой корабль крошит, ломает их, в борта бьется черная вода, а я подаю команды: «Малый вперед! Самый малый вперед!»

- Ну и сказал! - не согласился один из парней. - Когда льды, нужно на большой скорости. Чтобы с ходу таранить!

- Слепота! - снисходительно ответил ему высокий и передразнил: - На полной скорости! Так и корабль потопить можно!.. Спички!

Низкорослый паренек суетливо достал коробок и чиркнул спичкой, осветив посиневшее от холода, в крупных конопушках лицо.

- А я так, братва, думаю,- глубоко втягивая папиросный дым, продолжал высокий,- пусто мы живем, время в дугу скручиваем...

- Брось загибать!..

- Помолчи, салага, когда старший говорит! Скоро по два десятка стукнет, а в мыслях полторы песни про девах да где бы рублевку прихватить. Тупари - во-о! - И с силой постучал кулаком по лбу.

- Это, по-твоему, я тупарь? - возмутился низкорослый.- Если я восемь кончил и бросил, то тупарь, да? Я зубрилой не был!

- Хватит пылить! Ты мне свои умственные способности не расписывай,- с издевкой проговорил высокий.- Ими, браток, в деле ковырять надо.

Вон с дружком сегодня,- кивком головы указал он на молчавшего до сих пор коренастого парнишку,- зашли к тетке моей на чаек, а она в слезы. «Исправь,- говорит,- племяш, телевизор, третью неделю жду мастера!» Ну, а я в нем ни бум-бум. Дружок исправил. Голова!

- Ладно тебе...- смутился «голова».

- А мне летом по области побродить хочется,- размечтался парнишка, сидевший на ящике рядом с Петькой.- Не одному, конечно. Одному скучно. Махнуть бы группой, по лесам, по оврагам полазить... Красота.

- Махни - кто тебе мешает,- ответил ему низкорослый.- Только справками запасись, чтобы милиция за бродягу не посчитала. Она ведь чуть что - за шкирку и в детскую комнату.

- А у меня дело есть, ребята,- вдруг сообщил Петька.

- Воровать не пойдем,- сразу же отрезал высокий и исподлобья посмотрел на Петьку.- А что за дело?

Петька помедлил, как бы раздумывая: говорить или не говорить о деле, сознавая, что своим молчанием разжигает любопытство парней.

- Милиция заинтересуется? - спросил кто-то.

- Да как сказать,- помялся Петька,- пожалуй, могут. Я одним чистоплюям предложил это дело. Что ты, мама моя!..

- Перетрусили?

- Не тяни резину - говори! - нетерпеливо потребовал высокий.

Остальные ребята поплотней сгрудились полукругом вокруг Петьки и тоже ждали. А тот неторопливо достал свою трубку, набил табаком и запалил.

- Старый заброшенный пруд у нас есть. В рабочем поселке на станции я живу. Так вот надо плотину у него раскопать и спустить воду.

- Это зачем? - спросил высокий.

- Один знакомый мне дед-фронтовик рассказывал: туда во время войны самолет наш упал. Достать бы... Дед говорит, летчик не выпрыгнул.

Некоторое время вокруг Петьки слышалось одно лишь взволнованное дыхание. Каждый, наверное, взвешивал: стоит или не стоит идти разрушать плотину и что можно «схлопотать» за это дело. Может, кто-то думал о том неизвестном летчике, который защищал их город и безвестно погиб. Лежит, возможно, под слоем ила забытый, непохороненный, а где-то родственники вспоминают о нем, как о без вести пропавшем.

- А если врешь?

- Что ж я тебе, справку с печатью представлю?- обиделся Петька, и в трубке его посветлел огонек.

- Дай курну,- попросил высокий.- Так, говоришь, чистоплюи отказались?

- Чего повторять...

- А мы какие?

- Вы не знаю. Меня, по некоторым данным, в поселке в пример не ставят.

- А лихо бы! - загоревшись Петькиной идеей, проговорил низкорослый.- Такой бы водопадик устроили!

- Тебе бы все водопадики, рюмочки,- презрительно отозвался высокий и выругался,- чума болотная! - И снова обратился к Петьке: - А что там за плотиной?

- Колодцы на частных огородах.

- Затопим,- решительно заявил высокий.- Частная собственность нас не волнует. А еще что?

- Мосток деревянный...

- Пусть плывет! У нас на станции дров много - новый сделают.

- Больше ничего. Дома старые там посносили. Все голо. Слышал, стадион хотят строить.

- Я готов хоть сегодня копать! - воскликнул «голова».

- Можно и сегодня водопадик устроить.

- Как я понял из нашего экстренного заседания, против никого нет,- подытожил высокий и посмотрел на Петьку.- Как видишь, музыкант, мои ребята готовы ломать твою плотину в срочном порядке. Инструментом обеспечишь?

- Заготовил.

- За мной! - Высокий рывком поднялся с ящика,- Автобуса мы не дождемся до утра. На станцию пойдем пешими.

- А почему пешими? - возразил один из парней.- Выйдем на улицу и попросим шофера любого грузовика подбросить до станции. Что ему стоит семь-восемь километров?

- Идея!

Наперебой обсуждая различные варианты разрушения плотины, ребята кучно двинулись на проезжую часть улицы, где еще изредка проезжали запоздалые машины. Кто-то предлагал отложить дело на следующую ночь, но его тут же дружно заставили сдаться. А низкорослый, сомневаясь, что они смогут прокопать плотину за одну ночь, предложил «увести» со стройплощадки бульдозер. Но его подняли на смех: во-первых, это пахнет воровством, а во-вторых, никто не умеет водить трактор, тем более с огромным ножом впереди.

Низкорослый не стал защищать свою «идею», но дипломатично отстал ото всех на несколько шагов и сделал вид, что увлечен резьбой по дереву, строгая перочинным ножом срезанную с дерева ветку.

Первую же встретившуюся машину атаковали всей компанией, с криком и шумом кинулись чуть ли не под колеса. Испуганный шофер бросил грузовик на тротуар, едва не врезавшись в дерево, и, отчаянно сигналя, на полном ходу скрылся за поворотом.

- Ошалел,- усмехнулся высокий.- Теперь до самого гаража на четвертой будет шпарить.

- Ошалеешь тут! Вон как набросились! А надо голосовать. Поняли?

Попробовали голосовать. Три машины встретили с поднятыми руками, и все три, не снижая скорости, проскочили мимо.

- А эти что? Тоже ошалели? - подковырнул низкорослый своего вожака.

- Этим до нас дела нет. Все в подъезд! По свистку ко мне. А ты, музыкант, останься, - сказал Петьке высокий.- Крючком будешь.

- Ха,- усмехнулся Петька.- Крючком!.. Говори, что надумал. Вслепую не люблю.

- Все будет в порядке. Садись на дорогу. Да не так, не на корточки! Во-от!

- А дальше что?

- А дальше сиди. Я тебе буду скучные анекдоты травить.

- Валяй. Я тебя понял. Но анекдотики повеселей.

На перекрестке показался маленький служебный автобус. Его желтые габаритные огоньки быстро приближались к двум парням на дороге.

- Ложись! - отрывисто приказал высокий и тут же ухватил упавшего навзничь Петьку, за кисти рук.- Закрой глаза и не шевелись! - И стал неумело делать искусственное дыхание, размышляя вслух: - Если на такой крючок не поймается, то уж точно - сволочь.

Высокий, как ни хотелось, не смотрел в сторону приближающегося автобуса, только проворней заработал Петькиными руками, будто на него налетела мошкара.

- Да не лупи ты в подбородок!

- Терпи, музыкант! Затылком чувствую - тормозит. Объезжать и удирать не будет.

- Быстрей бы, все штаны промокли.

Автобус притормозил и, как показалось Петьке, остановился чуть ли не возле его головы.

- Что с ним? - услышал он голос шофера.

- Лежит вот... Не пойму - то ли дышит, то ли нет.

Петька услышал стук подошв по ступеням автобуса и почувствовал, как наклоняется над ним шофер.

В это время по свистку высокого из подъезда выскочили поджидавшие сигнала ребята и вихрем влетели в автобус. Шофер после секундного замешательства бросился к баранке, включил зажигание, но, поняв, что опоздал, мотор запускать не торопился. Низкорослый сел справа от шофера на первое боковое сиденье и не без намека постругивал палку.

- Тише, не надо кричать,- начал успокаивать шофера высокий, хотя тот и не собирался кричать.- До станции семь километров. Так ты нас туда без шума. Договорились?

- Ясное дело! - с подавленной обреченностью ответил шофер.- Мотаешься целыми днями, а тут вот такие...

- Семь километров!

Шофер, больше не пытаясь продолжать разговор, включил скорость, а высокий, взяв у одного из ребят гитару, запел:

Я кричал, мол, что вы? Обалдели?
Ну, что ж вы уронили шахматный престиж?
А мне сказали в нашем спортотделе:
Вот, говорят, прекрасно, ты и защитишь!

Последнюю строчку вразброд подтянули все, в том числе и Петька, хотя песни этой не знал. Дольше всех тянул низкорослый. Наверно, хотел выделиться голосом.

Но учти, что Фишер очень ярок,
Он даже спит с доскою, сила в нем!
Он играет чисто, без помарок.
Ну ничего, я тоже не подарок,
У меня в запасе ход конем.

Низкорослый бросил палку на пол автобуса, положил перочинный ножик в карман и полкуплета отплясал чечеткой. Не удержавшись, плюхнулся Петьке на колени и пробормотал:

- У меня в запасе ход конем!

- Сделай его на свободное сиденье,- невежливо попросил Петька.

- А ты остряк! - огрызнулся тот.- Смотри, а то водопадик не стану делать!

Ты не для меня его делаешь, а для того, кто там лежит.

- На патриотизм бьешь?

- Да сиди ты, успокойся.

Когда въезжали в поселок, Петька все еще не решил, где остановить автобус: у дома или где-нибудь в сторонке, а потом подойти пешим. Мало ли что завтра взбредет в голову шоферу! Запомнит дом, позовет милицию - и привет! А после отец лупку устроит.

Петька улыбнулся, вспомнив, что еще не говорил ни отцу, ни матери о работе на заводе.

«Пусть думают - шатается, а я им бац первую получку и пропуск на завод! Вот комедия будет!» Автобус Петька попросил остановить, не доехав до дома метров триста. Так он посчитал надежней.

Когда автобус на перекрестке скрылся за магазином, Петька собрал вокруг себя ребят и сказал, что ломы и лопаты лежат у него дома, только их надо втихаря взять и никого не разбудить. Возле дома он попросил всех остаться на дороге, а сам открыл проволочным крючком щеколду двери в заборе и исчез во дворе. Вернулся он через несколько минут с двумя лопатами и тремя ломами, в сопровождении трех собак.

- Веди на пруд! - приказал высокий.-Ты, музыкант, будешь временно моим помощником. Ребя! Разбирай лопаты и ломы и айда за музыкантом!

Петька, как проводник, шел первым, рядом с ломом на плече шагал высокий. Из подворотен часто выскакивали сонные собаки и захлебывались от лая, но, заслышав утробный рык крупных Петькиных псов, с паническим визгом скрывались за заборами.

По пути к пруду Петька рассказывал высокому про деда-фронтовика, и высокий пообещал ему перекопать все дно пруда и найти самолет. В крайнем случае, говорил он, можно попросить и брата, который работает на экскаваторе.

- Вот она, плотина,- остановился Петька на небольшой, вытянувшейся лентой возвышенности. Оглядевшись, ребята заметили в реденьком свете луны ледяное поле пруда, а позади - крутой спуск с плотины.

- Ну что? Начали? - И Петька первым ударил ломом в мерзлый грунт.

- Не спеши, музыкант. Не с того места начал,- остановил Петьку высокий.- Нужно снизу начинать.

В основании плотины что-то вроде туннеля копать.

- А ты последним перед водой станешь дыру пробивать? - с подковыркой спросил низкорослый.

- Не бойся, тебя не заставлю. Эх! Пропадай мое пальто! - И с ломом в руках бросился вниз по склону, и вскоре послышались редкие, но сильные удары в основание плотины.

Перестук ломов и лопат о мерзлый грунт был похож на короткие пулеметные очереди. Быстро разогревшиеся от непривычной работы ребята посбрасывали с себя пальто и остались в одних пиджаках и спортивных куртках.

Земля поддавалась неохотно. У Петьки уже лопнули на ладонях скороспелые мозоли, и раны горели, как будто в них насыпали перца или соли. А он все долбил и долбил ломом оледенелый грунт, в душе переживая, как бы не ушли ребята и не оставили его одного.

- Кончай работу, музыкант! - услышал он за спиной голос высокого и с тревогой обернулся.- Не проклевать нам ее.

- А как же... самолет? - Петька, прижав к груди грязный лом, со страхом ожидал ответа.

- Ты знаешь, где сток у пруда?

- Знаю... Вон он, в начале плотины.

- Знаешь, а не сказал,- упрекнул высокий.- Хорошо, что мне в голову стукнуло по плотине пройтись. Там такая техника - через час по дну пруда ходить будем!

- Ты про ворот говоришь? Которым ставок поднимают, чтобы воду спустить лишнюю? Или когда огороды поливали...

- Ну да. Как оно там, ставок или заслонка. Поднять эту штуку надо, музыкант, поднять! Понял?

- Так льдом все заросло - с места ничего не стронешь.

- Сколем, музыкант. Айда!

Высокий собрал ребят и подвел к узкому, но глубокому овражку, полузасыпанному снегом и разрезавшему плотину почти до самой кромки льда.

Овражек упирался в деревянный подвижный ставок с воротом наверху, обросшим округлыми наплывами льда. На дне овражка из-под ставка выбивался ручей. Лед скалывать начали сверху. Тяжелые куски, упавшие в ручей, растаскивали по дну овражка. Ставок, сделанный из плотно подогнанных деревянных брусьев, ощетинился фонтанчиками и, казалось, выгнулся дугой под мощным напором воды, и некоторые из ребят засомневались, что его можно поднять. Скорее лопнет трос или сломается ворот.

Уже давно никто не уворачивался от холодных струй воды, ни на ком не осталось и сухого островка одежды.

- Можно попробовать поднять ставок,- предложил высокий и стал взбираться с ломом в руках по крутому склону овражка на верх плотины.
Все собрались у ворота. Высокий рассмеялся, заглядывая в лица парней и не узнавая.

- Это ты, что ли, «голова»?

- Я...

- Ну и глины же в твоих кудрях!

- Он не как все, он головой работал,- сострил низкорослый, соскабливая ногтями грязь с лица.

- Пора поднимать - рассветает,- встревожился Петька и первым ухватился за ворот.

- Многовато воды пойдет,- не торопился высокий, размышляя о чем-то.

- За колодцы и мост боишься?

- Сдались мне твои колодцы! Как бы какую старушенцию не утопить.

- Говорю тебе - нет там никого,- упрямо твердил Петька,- в эту низину и днем никто не суется - по колено увязнуть можно, а ты - старушенция.

- А ну, взялись, ребята! - решился наконец высокий.- Пока нас не прогнали отсюда!

Несмазанный ворот заскрипел в осях, ржавый трос натянулся и будто зазвенел.

- Рванем, братва! Еще раз! Еще! С разгона! Взяли! Оп! А ну еще!

Жалостливо свистнул, не выдержал старый трос, лопнул и змейкой лег у ног высокого.

- Это все,- сокрушенно вырвалось у кого-то.

- А что если выломать один из направляющих брусьев? Тогда эта штука под давлением воды вылетит, как пробка из бутылки шампанского,- клацая зубами, радостно зачастил низкорослый. Он уже начинал замерзать, его худое, в мокрой одежде тело сотрясала дрожь.

- Заманчиво,- после некоторого раздумья согласился «голова».- Только вот вопрос, куда полетит эта «пробочка» и не утопит ли кого-нибудь из нас шампанское. Ну, кто смелый? Ты пойдешь? - с усмешкой в голосе спросил он низкорослого.

- И пойду.

Низкорослый схватил самый тяжелый лом, и, не удержавшись на ногах под его тяжестью, упал на склоне овражка, и заскользил на боку к основанию ставка. Вскоре все услышали редкие и слабые удары лома о дерево.

- А ну, катись оттуда! - приказал высокий.- Выламывать направляющий брус буду я.- Посмотрел на молча пододвинувшегося к нему Петьку и добавил:- И музыкант. Всем остальным вниз по ручью. Становитесь метрах в двадцати друг от друга. Поняли?

- Соображаем,- ответили ему.- Не промахнемся, так выловим.

Петька и высокий парень, прихватив ломы, спустились к ручью. Осмотрев внимательно ставок, оба согласились, что отламывать надо левый направляющий брус, он был намного тоньше правого и, казалось, прогнил насквозь. Почти тотчас поняли: вдвоем одновременно работать нельзя, только будут мешать друг другу. Сильные руки высокого вогнали лом в щель между брусом и ставком. Потянув лом на себя, используя его как рычаг, высокий почувствовал, как подался брус, как ударила из-под «его мощная струя. Слегка отпустив лом, он сказал,
оглянувшись на Петьку:

- Хлипкое сооруженьице. Как бы сразу не завалилось. Кому-то из нас наверх, а, музыкант?

Петька сунул руку в карман - попалась трубка, отломил конец у нее, показал высокому, потом завел руки за спину и быстро поднял сжатые кулаки перед собой. Высокий коснулся правого. Петька разжал кулак и показал пустую ладонь.

- Тебе уходить.

- Ладно, - нехотя согласился высокий и побрел вниз по ручью, остановился, оглянулся через плечо и сказал: - А ты ничего мужик. Звать-то тебя как?

- Петька.

- Ну, давай, тезка, круши. И не зевай в случае чего...

Петька остался один перед ставком. Мелькнула мысль: бросить все и бежать. А как же самолет? А как разговоры, что Петька самый смелый и отчаянный из поселковых ребят? Но страх есть страх, и, как понял Петька, с ним не всегда легко справиться. Как, например, в эти минуты. А если бы тот летчик, который над их поселком один против четырех сражался и сбил фашиста, так же боялся, как Петька, и сбежал? А он не сбежал и до конца вел бой. Дед Авдей говорит, что он перестал стрелять, патроны кончились, но все равно не улетал.

А тут стенка. Стеночка! Шибануть пару раз ломом, отодрать брус и бегом!

Петька поудобней перехватил лом, изо всех сил вогнал его под брус и потянул на себя. Почти тут же Петька почувствовал жесткий, как булыжником, удар воды в грудь и бросился бежать. Он уже не видел, как дверью раскрылся ставок, выпустив тяжелый холодный вал воды.

Он настиг Петьку, сбил с ног, подмял и покатил бревном, забивая грязью рот, глаза и уши. Петька судорожно цеплялся за землю и, останавливая сжатыми губами рвущуюся в горло воду, слабел. Ему чудилось уже, как летит он в темную, обволакивающую тишиной бездну...

С одежды высокого тонкими струями стекала вода. С тоскливой растерянностью взглянув на своих товарищей, он молча положил на снег в двух метрах от бушующего водяного потока безвольное Петькино тело и подавленно склонился над ним. Потом встрепенулся вдруг, затормошил за плечи, заколотил ладонями по щекам, приговаривая призывно:

- Петька! Петька! Ну чего ты!.. Петька!

Петька, с трудом разлепляя веки, заплывшие липким слоем грязи, бессмысленно остановил взгляд на склонившемся над ним высоком парне.

- Шуми-и-ит...- тихо проговорил Петька, будто спрашивая товарища: «Ну что там?.. Или это в голове у меня?..»

- Шумит, Петька! Вода шумит!

Глаза Петьки сузились, и в них слабой искоркой засветилась радость.

- Живем...- услышал высокий парень, подмигнул Петьке и, отвернувшись, протер кулаками глаза, Рядом молча стояли усталые товарищи. И никто из них не видел, как освещенный ровным матовым блеском рассвета, под сломавшейся крышей льда, обнажился согнутый, искалеченный винт самолета.

г. Саратов.

Журнал «Юность» № 2 февраль 1976 г.