|
26.
Валерий ошибся во времени.
Может быть, в первый раз ошибся так грубо. Подняться за два часа до рассвета в день самой ответственной гонки - несусветная глупость.
Сборная жила в частном пансионате, который содержал известный в прошлом горнолыжник. С немецкого название отельчика переводилось как «Липовый двор». Стоял пансионат на самом краю небольшого зимнего курорта. Если бы не чемпионат мира, мало кто знал бы об этом утонувшем в горных снегах чистеньком сказочном городке.
Сегодня этот совершенно чужой городок может стать поворотным в скачковской судьбе. На тренерском совете задача поставлена однозначная и определенная - Скачков бежит за золотом! Хорошо ставить задачи - а каково их выполнять?
«Не выспался толком. И до старта дольше маяться... Пойти хоть снег понюхать?»
Он быстро и тихо оделся. Комнатки были маленькие - кровать да тумбочка-с тонкими, словно из бумаги, стенами: половину пансионата одним стуком разбудить можно.
Когда вышел на улицу, предрассветные звезды пожухли на восточном склоне небосвода, но еще отчетливыми точками светились на западе.
Снег поскрипывал под рифлеными подошвами, и казалось, что скрип этот разносится над всей планетой,
Отойдя от отельчика метров сто, он с наслаждением забрался в мягкие, не тронутые уборщиком снега. И сразу же провалился почти по пояс. Запустил пятерню в белый пуховичок - свежий снег ласково холодил. Набрав горсть, Валерий помял его пальцами, прислушиваясь к тому, как быстро он перестает скрипеть, подтаивает, сбивается в плотный мокрый ком.
Ханты по скрипу снега под нартовым полозом безошибочно предсказывают погоду едва ли не на неделю. И если мудрый старый хант вдруг повернет упряжку назад, к дому, из которого только что выехал, и скажет: «Однако, ехать плохо...» - не стоит спорить. Он прав: к полудню жди метельного конца света. От хантов Скачков, наверно, и перенял это уважение к разговору со снегом. Спортивная жизнь только обострила ощущения и сделала прогноз столь значимым: ошибка в мази - и без того тяжкий бег покажется несправедливой и бесконечной каторгой. Сразу станут ненужными все премудрости биатлонной техники. Длина скольжения на одной лыже у биатлониста с оружием укорачивается на двадцать пять-сорок сантиметров. А два года совместных с Галицким поисков оптимального угла наклона - вместо пятидесяти градусов сорок семь, - и вовсе станут пустой химерой: тело гнет к земле так, будто за спиной не винтовка, а противотанковое орудие. На огневом рубеже, где частота биения сердца должна быть сто двадцать пять ударов в минуту, оно, милое, и на ста пятидесяти не удержится - готово выпрыгнуть из груди: где уж тут хорошо стрелять?!
Конечно, Галицкий и сам «понюхает» снег, и тренерский совет окончательно решит, на какой мази бежать, но только Валерий сам определит те мелочи, которые и есть главное: где погуще, где пожиже, подкладочку потолще, и в каком порядке слои намазывать - ответственнейший бутерброд получается.
«Похоже, все как предполагали. Неожиданностей за эти часы быть не должно. Температура вчерашняя. И солнце взойдет вчерашнее. К концу гонки незначительно потеплеет».
Выбравшись из сугробов, он обил сапоги и побрел по улочке.
Застрял возле витрины большой лайки, из-за стекол которой смотрели белолицые и тощие манекены, одетые в элегантные пальто, куртки и пиджаки из кожи. В стекле отражалось посветлевшее небо над горами и темные пики хвойных лесов на гребнях С каждой секундой витрина окрашивалась во все более густой малиновый цвет от утренней зари, нарождавшейся где-то далеко, за черно-белыми горами.
Картавый голос заставил вздрогнуть. И потому, что прозвучал так рядом, и потому, что говорили по-русски:
- О, господин Скачков, я вас узнал. Не поверил, что это вы встали так ранечко. Думал, что только мы, деловые люди, которые немножко по торговле, должны не спать по утрам. Прошу зайти в мой магазин!
Маленький, худенький, в лыжных брюках и куртке - лыжник, и только, - обладатель картавого голоса царственным жестом толкнул дверь, мелодично звякнувшую колокольчиком.
- Но я ничего не собираюсь покупать... Хозяин развел руками - во все двери своего магазинчика:
- Нет таких людей, которым нечего было бы купить. Есть только люди, у которых нет денег.
Валерий вошел в магазин, и первое, что бросилось в глаза,- красивый пиджак из черной кожи, будто специально повешенный на виду. Он давно мечтал о таком - и удобно в дороге, и модно. - Пожалуй, вы правы,- согласился Скачков.- Взял бы вот это,- и ткнул пальцем в пиджак.
- Вот видите,- без всякой радости и даже признаков удивления, словно заранее знал, чем кончится этот визит, сказал хозяин,- я же говорил: всегда есть что купить. И эта прекрасная вещь стоит копейки.
При слове «копейки» Скачков не смог сдержать улыбку.
- Можно копейками или лучше пересчитать на вашу валюту?
- Лучше всего долярами. Девяносто пять баков, и можете забирать.- Называя цену, хозяин уже снимал пиджак с вешалки.- Меряйте, меряйте, пожалуйста. Совсем ваш размер.
- Но у меня нет таких денег,- признался Валерий, сразу потеряв интерес к покупке.
- У человека, который так бежит на лыжах и так стреляет, не может не быть этой маленькой суммы. Впрочем, у вас русских, сейчас, правда, маловато денег,.. Ну, хорошо, только для вас: пятьдесят пять доляров - и забирайте. Носите на здоровьичко! И скажите всем вашим, где находится мой магазин. Пусть приходят. Только не говорите, за сколько я вам отдал.
- У меня сорок долларов.- Валерий сунул руку в карман и насмешливо показал ему все деньги, которые лежали в бумажнике.
Хозяин кисло улыбнулся. Потом махнул рукой, как бы давая согласие на самоубийство.
- Пусть будет. Только такому знаменитому земляку, как вы. Забирайте, но прошу - не говорите вашим, где находится мой магазин...
- Так не пойдет. У нас дружная команда. Десять таких же штук по сорок долларов - тогда я беру.
- Но у меня он всего один, - жалобно произнес гостеприимный «земляк».
- Валяй, - махнул Скачков рукой, отдавая деньги.
Когда с большим пакетом он входил в пансионат, столкнулся в дверях с Галицким.
Старший тренер, поздоровавшись, выразительно посмотрел на пакет, будто не веря своим глазам, а потом проводил Скачкова взглядом, выражавшим лишь одно: у тебя нет другого выхода, как быть на финише первым.
Вся команда уже собралась на завтрак. После него последний тренерский инструктаж. Потом маркировка лыж, проверка оружия... А там легкий удар планки по ноге на стартовом створе.
Скачков попал в мазь. Бежал легко. Дважды стопроцентно отстрелялся. Третий этап дался труднее. Но Галицкий, стоявший у входа на стадион, прокричал, что бежит с запасом. Валерий так обрадовался, что на третьем рубеже едва уложился в лимит патронов, но от позорного штрафного круга ушел. И поверил, что победа в кармане.
На каждом контрольном пункте тренеры подтверждали, не скрывая радости, что Скачков выигрывает с запасом. Впереди оставалось не более трети последнего круга. Валерий знал на оставшемся отрезке не только каждый спуск и поворот, знал уже, какой снег лежит на каждом склоне: синеватый, накатистый - в темной аллее, и сверкающий, обмякший - на солнечной «щеке».
И еще впереди лежал долгий спуск, на котором можно перевести дух перед последним броском.
Скачков выскочил на вершину и яростно кинулся вниз. Теперь яркие пятна одежды болельщиков, которые ловил краем глаза, слились в бесконечные цветастые полосы.
Так и не успел Валерий понять, откуда выкатилось это оранжевое облако прямо на лыжню. В последнее мгновение успел подумать, что надо уйти от столкновения, а уж остальное потом... Но предпринять что-либо... Только раскрылся больше... И потому страшнее оказался удар... Тяжелый приклад винтовки, как молот, бухнул в спину.
Очнулся - кругом бело. Словно продолжал бежать по лыжне. Только почему лежит? Ах да, это облако... Валерий огляделся. Входили и выходили люди в белом. За маленьким окном ревел стадион - кто-то еще финишировал. У кровати сидел с мрачным лицом Галицкий.
Постепенно до Скачкова дошло, что он в медпункте на финише гонки. На финише, до которого так и не добрался... Грудь ломило, а где-то в боку остро свербила вызывающая тошноту боль.
- Что произошло? - тихо спросил он Галицкого, будто это сейчас имело какое-нибудь значение.
Лицо Галицкого вспыхнуло на мгновение радостью - наконец заговорил,- но сразу же исказилось злобой:
- Да одна дура сорвалась со склона! И вместо того, чтобы сесть на задницу, как все бабы тормозят, решила перекатиться на другую сторону трассы...
«Так и есть... И облако, и удар - все было!» Не было только одного - победы, которая уже лежала в кармане.
Журнал «Юность» № 10 октябрь 1986 г.
Высшая степень риска
Trackback(0)
 |
Высшая степень риска, часть 26
TrackBack URI for this entry
Subscribe to this comment's feed