Главная Глава тринадцатая 5

Наши партнеры

Полярный институт повышения квалификации

График отключения горячей воды и опрессовок в Мурманске летом 2023 года

Охрана труда - в 2023 году обучаем по новым правилам

Оформити без відмови та тривалих перевірок позику 24/7. Короткострокові кредити всім повнолітнім громадянам України. Оформлення онлайн. Все, що потрібно для подачі заявки - зайти на сайт, мікропозика онлайн, треба вибрати суму і термін на спеціальному калькуляторі. Під нуль відсотків цілодобово мікрокредит без відмови в Україні взяти дуже легко. Просто зайдіть на будь-який сайт МФО.

Моментальна позика без відсотків на карту онлайн. Максимальну суму і термін позики кожна компанія встановлює індивідуально. Рейтинг кредитів онлайн на банківську карту. Позика без відмови за 15 хвилин, кредит онлайн на карту в Україні через інтернет для всіх.
Глава тринадцатая 5 Печать E-mail
Рейтинг пользователей: / 0
ХудшийЛучший 
27.05.2012 19:56

На дворе уже февраль, но я еще в лазарете, только теперь я на шестом блоке. Невидимая, но сильная и верная рука друзей по-прежнему поддерживает меня, И не одного меня: на шестом блоке спасаются от каторжной лагерной работы, особенно тяжкой в зимнюю пору, десятки советских военнопленных. Все мы числимся выздоравливающими, однако при каждом осмотре старший врач лазарета и блоковой врач находят у нас новые заболевания, и нас не выписывают.

Здесь вместе со мной почти все старью товарищи: Зимодра, Костюшин, Типот, Жора Архаров, Савостин... Худякова нет, Худякова не стало в конце декабря. Он умер дистрофиком на руках у Зимодры - мой комиссар...

Мы - живые. Тощие, бледные, но живые. К нам хорошо относится здешний старшина штубы - немец-антифашист. Мы часто видим среди больных высокого, симпатичного, в очках, чешского доктора Зденека Штыха и знаем, что он наш друг. Нас постоянно навещают заключенные советские врачи - энергичный брюнет Саша Григоревский, белокурый и будто весь светящийся изнутри Михаил, сдержанный, немногословный Юрий. Они передают нам новости с фронтов и делятся своим скромным врачебным пайком, пытаются лечить нас, подбодрить. Но - и это они все понимают: старшина штубы, Штых, наши врачи - нам сейчас нужна еда, много еды, и тут помочь нам они, к сожалению, бессильны.

И все-таки мы живем, живут вопреки всему и другие политзаключенные в концлагерном лазарете. И хотя не все выживают, хотя дистрофики и тяжелые инфекционные больные продолжают умирать, эсэсовское начальство, как по секрету сообщает нам Саша Григоревский, бьет тревогу...

Обычный будний вечер. Мы сидим и лежим на койках. Внезапно дверь барака резко распахивается, и мы слышим громкую команду: «Achtung» («Внимание»)! Тот, кто лежит, обязан по этой команде сесть. Типот, мой напарник по койке, тоже садится. В последние дни он чувствует себя очень неважно.

В бараке появляются эсэсовцы, один из них - офицер, главный врач ревира.

Блоковое начальство бросается к ним навстречу. По заведенному порядку старшина, писарь, врач и парикмахер выстраиваются в ряд у входа.

Офицер вполголоса что-то приказывает старшине. Тот, выйдя на середину палаты, объявляет, что все больные должны придвинуться к краю койки, к центральному проходу. Все должны сидеть. Голову держать прямо.

Мы, большеголовые и тонкошеие, придвигаемся к центральному проходу и сидим, укутав колени истертым одеялом. Типот очень волнуется.

- Anfangen (Начали)! - коротко приказывает офицер и, сухопарый, одетый в длинную шинель, в фуражке с высокой тульей, в теплых перчатках, подходит к первой трехъярусной койке. За ним ступает эсэсовец с раскрытым блокнотом.

Офицер всматривается в лица больных. У нас от напряжения покачиваются головы.

- Его (Den),- указывает офицер на кого-то.

- Нумер? - спрашивает эсэсовец больного и потом записывает в блокноте.

- И его,- приказывает офицер.

- Нумер? - спрашивает эсэсовец.

- Что это значит? - шепчет Типот.- Что они хотят?

Он очень волнуется, голова его колышется.

- Его,- перейдя к следующей койке, командует офицер,

- Нумер? - спрашивает эсэсовец. Голоса все громче, потому что они приближаются к нам.

- Его,- звучит металлический голос.

- Нумер? - громче спрашивает эсэсовец.

- И его.

Типот дрожит, голова его плавно колышется... Не надо так волноваться, нельзя так волноваться!

- И его,- раздается рядом сухой, властный голос.

- И его,- звучит совсем близко.

- Нумер? Нумер? - густым хрипловатым голосом спрашивает эсэсовец и шуршит карандашом по бумаге.

Нельзя волноваться, нельзя так волноваться...

Мои глаза встречаются с холодными немигающим глазами. Взгляд тяжелый, неспокойный, преступный какой-то: такой взгляд бывает у убийц.

Мне кажется, что моя голова тоже волнообразно покачивается и дрожит койка...

Нельзя дрожать, койка, нельзя... Преступный взгляд гипнотизирует, ему очень трудно оторваться от меня-какие-то сумасшедшие, напряженные мгновения - взгляд перекатывается в сторону, я едва дышу,

- Den,- гремит, как выстрел, голос. Толстый кожаный палец направлен на Типота.

- Нумер? - спрашивает эсэсовец.

- Нет,- тихо отвечает Типот и мелко отрицательно трясет головой.

- Нумер? - рычит эсэсовец и, встав на нижний ярус, хватает Типота за левую руку и притягивает ее к себе.

Типот мелко отрицательно трясет головой, Железный номер болтается на его иссохшей руке. Эсэсовец взглядывает на номер, соскакивает на пол и записывает. Офицер переходит к следующей койке.

- Его...

- Зачем? Куда? - бормочет Типот.- Я не хочу.

- Нумер? - потише спрашивает эсэсовец.

- Я не хочу, - повторяет мне шепотом Типот,- Понимаете, я не хочу.

Голоса офицера и эсэсовца слабеют, звучат уже издалека.

- Я не хочу! - горячо убеждает меня Типот.- Я не хочу, не хочу!

Он дрожит

- Ахтунг! - доносится до нас.

Дальше мы слышим немецкую речь, которую я вполголоса перевожу Типоту. Оказывается, все записанные больные будут направлены в дом отдыха. Они должны приготовиться с вещами. Утром за ними приедут автобусы.

Типот крепко держит меня за руку. Он больше не дрожит. Он, откровенно, так перепугался. Ну, конечно, говорит он, вряд ли это настоящий дом отдыха, но во всяком случае их решили поправить. Немцам нужна рабочая сила...

И я так думаю?

Да, и я так думаю. Типот крепко держит мою руку. Он держит меня за руку всю ночь. Целую ночь мы говорим о доме отдыха, мы засыпаем, просыпаемся и опять говорим. Конечно, концлагерный дом отдыха нельзя назвать домом отдыха в полном смысле слова, но все-таки... Я согласен с ним? Он очень рад, что я согласен,

Под утро Типот плачет. В девять часов в бараке опять являются эсэсовцы и уводят отобранных накануне - самых истощенных и слабых среди нас.

Журнал Юность 08 август 1963 г.

Люди остаются людьми

Trackback(0)
Comments (0)Add Comment

Write comment

security code
Write the displayed characters


busy
 

При использовании материалов - активная ссылка на сайт https://go-way.ru/ обязательна
All Rights Reserved 2008 - 2024 https://go-way.ru/

������.�������
Designed by Light Knowledge