Главная Год теленка часть 5

Наши партнеры

Полярный институт повышения квалификации

График отключения горячей воды и опрессовок в Мурманске летом 2023 года

Охрана труда - в 2023 году обучаем по новым правилам

Оформити без відмови та тривалих перевірок позику 24/7. Короткострокові кредити всім повнолітнім громадянам України. Оформлення онлайн. Все, що потрібно для подачі заявки - зайти на сайт, мікропозика онлайн, треба вибрати суму і термін на спеціальному калькуляторі. Під нуль відсотків цілодобово мікрокредит без відмови в Україні взяти дуже легко. Просто зайдіть на будь-який сайт МФО.

Моментальна позика без відсотків на карту онлайн. Максимальну суму і термін позики кожна компанія встановлює індивідуально. Рейтинг кредитів онлайн на банківську карту. Позика без відмови за 15 хвилин, кредит онлайн на карту в Україні через інтернет для всіх.
Год теленка часть 5 Печать E-mail
Рейтинг пользователей: / 0
ХудшийЛучший 
22.02.2012 12:58

5

Каждый день Феодосий искал теленка, углубляясь, насколько позволял ему пропуск, все дальше в лес.

Размышляя о поразившем его поведении коровы, Феодосий чувствовал, как в нем обостряется подспудная крестьянская неприязнь к тому, что зоотехники называют методами воспроизводства стада. Он, например, не мог спокойно проходить мимо беленького строеньица. Возле фермы, где размещался пункт искусственного осеменения. В дверях часто стоял, покуривая, техник-осеменатор, важный мужчина в белом халате. Феодосий останавливался, участливо интересовался, не слишком ли тот устает на своей чистой и ответственной работе, а больше всего доводил техника одним и тем же задумчивым вопросом:

- У тебя, наверное, и жена есть?

- Первый день меня знаешь? - обижался техник.

- Век бы тебя не знать.

- Коровы того же мнения.

На какой-то день теленок был найден.

Приплод, как это обычно бывает со всем, что умно запрятано, находился не там, куда кидаются в первую очередь: не в глубине леса, не под самым густым кустом, а почти на самом краю, в неширокой тени молодой лещинной заросли.

- Насосался, подлец? - С неожиданным для себя волнением и удовольствием Феодосий взял его на руки.

Пели птицы, сияло сквозь деревья солнце. Феодосий постоял, подумал и, продолжая думать, медленно пошел с теленком на руках.

- Бычок? - увидел их солдат Петя.

- Ничего бычок.- Феодосий опустил теленка, тот потянулся к его штанине.

Бычок был ладненький, черно-пестрой, без малейшего изъяна породы, что Феодосия, между прочим, нисколько не радовало. Бычка он любил, а породу в нем, поскольку знал, как достигается ее чистота, ненавидел.

Он задумчиво смотрел на теленка.

- А пусть он тут поживет! Петя, а? Тут она его расквартировала, пуст он тут и будет.

- Пускай, не жалко,- пожал плечами солдат.

- Волка нет, для людей запретная зона... Пусть поживет!

В жизни Феодосия появилась тайная забота, и дни для него теперь полетели быстрее. В четыре часа утра он приходил на летнюю доильную площадку, где в загоне ночевало стадо, и с нетерпением ждал, когда подъедет машина с доярками. Машина обычно не задерживалась, но ему все равно казалось, что на работу доярки не спешат, управляются медленно, кое-как. Он их понукал, и они, убеждаясь, что он-таки зануда, решали, что были, пожалуй, не нравы, когда завидовали Милке, которой попался хозяйственный мужик.

После того как коровы бывали выдоены, он выпускал стадо из загона и сразу направлял его поближе к лесу, чтобы теленку не приходилось долго ждать матери. За ночь вымя Зорьки становилось полнее, чем у других коров. Живой и, по убеждению Феодосия, разумный молочный завод работал в такую силу, которую способен вызвать только личный интерес: другие коровы старались для людей, а Зорька - для своего теленка, то есть, для себя. Закреплена она была за дояркой Клавой, красивой, чистоплотной, но сварливой женщиной средних лет. Увидев Зорьку с ее выменем, Клава начинала кричать и на «ее, которая, сколько ни бейся, все равно не отдаст всего молока, и на Феодосия, который проворонил и никак не может найти теленка. Он с напряжением следил, как Клава начинает доить корову, и, чем громче она ругалась, тем лучше ему бывало на душе: значит, корова держится, не уступает, молодец, Зорька!

Чтобы зря не тревожить корову, возле теленка он появлялся после Зорьки, когда бычок уже бывал сыт и от блаженной дремы его могло отвлечь только лакомство. Феодосий собирал для него землянику и чернику.

- А имя у тебя, - приговаривал, подмигивая,- будет военное имя. Пистолет! Годится? Годится, годится! У девок на ферме стоял бы ты в боксе, нюхал хлорку, жрал бы химию и звался... Вот как ты думаешь? Как бы они тебя назвали? Ландышем каким-нибудь! Это жизнь?! Не, мы не Ландыш, мы - Пистолет. И хлорки - мы и запаха такого не знаем. «Бокс» - слова такого не понимаем!

Он стал спокойнее думать о домашних обстоятельствах, уже мог, встречаясь с учителем, смотреть на него и чувствовать, что глаза ему подчиняются, не уходят сами собой в сторону. На такие вещи люди откликаются, а у Валериана Сергеевича к тому же была и цель, которой он не забывал: подружиться с мужем хозяйки. Без этого ему теперь уже было неловко делать второй заход насчет «Кристины». Справедливо полагая, что Феодосий не терпит лодырей, он старательно давал уроки близнецам, приучал их к себе, расспрашивал о том, в чем считал их по-настоящему сильными.

- Хватит,- прерывал, бывало, урок, когда они слишком уж рьяно терзали струны.- Лучше расскажите вы мне... Ну, например, об овцах. Вот породы. Какая из них самая, самая, самая...

- Что - «самая»? - смеялись близнецы.

- Ну, страшная.

- Анконская.

- Бодается?

- Нет.

- Кусается?

- Почему кусается? У нее просто ног почти нету. Вот такусенькие...

- Ужас!

- Почему ужас? Ее вывели, чтоб на пастьбе через заборы не сигала. По-хозяйски было.

- Нашли тему! - вспыхивала Людмила Петровна, если ей случалось заставать такие беседы.- Чтобы этих разговоров при Валериане Сергеевиче я больше не слышала. Его ваши овцы не интересуют. Пора уже знать, как с людьми разговаривать!

И принималась разбирать свой гардероб.

- Если вы будете хорошо заниматься,- продолжала теперь уже с умильной назидательностью, нараспев,- Валериан Сергеевич нас полюбит и пригласит нас в гости, это я уверена. Там и врачи и директора техникумов - все там... И будут наши две семьи дружить: то мы у Валериана Сергеевича, то Валериан Сергеевич с супругой у нас.

Его лицо темнело: этого только ему не хватало.

- Вы будете нам играть, и все гости будут слушать. И Валериан Сергеевич будет исполнять, а мы все будем слушать...

Вещи из шкафа она распределяла на две кипы. В одну клала то, что теперь, для новой жизни, не сгодится, в другую - то, что, по ее мнению, подойдет.

- Потом мы все дружно поедем на курорт, на море. Путевки я достану, это не вопрос. Отец вот только у нас, отца как-то надо образить... Я там буду в таком распашном... Вася! Тебе. Вася, нравится, когда я буду в распашном?

Своими мечтами, приготовлениями, нетерпеливыми попытками образить, приобщить мужа к новой жизни она сильно затрудняла цивилизаторскую миссию своего гостя. Решив, например, что Валериан Сергеевич должен научить их игре в теннис, тут же купила стол, ракетки, пригоршню мячей, и вот в один прекрасный день возвращается Феодосий с работы и еще от бани (шел огородами) видит, что во дворе творится что-то странное. Мелькает фигура жены в короткой белой юбочке, колышется торс учителя в майке, вокруг большого зеленого стола с сеткой, утвержденного посреди двора, суетятся близнецы и кудахчут куры, а над столом летает белый шарик. Жена, слышно, заливается смехом, ее шея, увидел, подойдя ближе, руки до локтей и ноги до колен коричневы от колхозного загара, а плечи и ноги выше колен - нетронуто белые. Это бросается в глаза, для Феодосия в этом есть что-то нелепое и неприличное.

- Скорей переодевайся, мы тебя ждем! - наклоняясь над упавшим мячом, кричит она ему. На стуле у завалинки для него приготовлены белые шорты, кеды и тенниска, все новое, с ярлыками. Косясь на жену (считай, голую!), он берет шорты, смотрит цену на ярлыке. Замечает детей.

- А вы тут что делаете? Марш отсюдова!

Бросив шорты, он идет в огород, у заборчика оглядывается:

- Скотина сейчас придет.

И пусть жена понимает хоть так, что должна встречать корову, хоть так, что даже скотину смутит ее непотребный вид.

Людмила Петровна швыряет ракетку.

- Утром - скотина, днем - скотина, вечером - скотина!

Манякин забегал к себе перекусить и был свидетелем большей части этого урока. Он даже несколько подзадержался, чтобы посмотреть, что будет делать хозяин. Красочно мне все описывая, он больше переживал не за Феодосия, а за народ в целом.

Начиная с телевизоров, он переходил на дома отдыха, с домов отдыха - на промышленность, которая все больше шьет и «распашного» и какого хочешь, а что ей не по силам или не по уму, то прикупает Внешторг, потом упоминал пятидневку (ввели без оглядки на село, которое теперь явочным порядком туда же), рост городов, наконец, то, что много становится удобств для жизни, соблазнов и всего готового - и хлеба и песен, самому себе не надо ни печь, ни петь, хлеб несешь из магазина, а песню ловишь по транзистору.

Его лысина краснела, в голосе, предлагавшем меры, звенел металл, меры эти были одна круче другой и все безотказные. Забавная черта: пока человек занят своим делом, он и осмотрителен, и ловок, и трезво не всесилен, а стоит ему сделаться в своих мыслях начальником всей жизни - сабля наголо и пошел махать. Вас так много, говорил я Манякину, вы такие между собой согласные, хотя один может быть истопником, а другой писателем, что надо только удивляться, почему до сих пор не снесены все дома отдыха и не введена семидневка.

Истопника он пропускал мимо ушей, а насчет писателя спрашивал:

- Ты это не с потолка? И писателей таких встречал?

- Приходилось.

- Таких дураков?

- Как кто? - уточнял я. Манякин скреб лысину и хохотал.

После тенниса Валериан Сергеевич не выдержал, поехал домой.

- Он меня убьет,- с порога сказал супруге.

- Кому ты нужен - убивать тебя?

- Ну, покалечит. Я чувствую.

- Он чувствует! Все, что надо, я за тебя чувствую.

- Сегодня учи ее в теннис, будто я умею в теннис, а завтра что? Художественный свист?

- И посвистишь. Гарнитур называется «Кристина». Не забыл?

Лицо его стало усталым, несчастным, он готов возвращаться назад: здесь пощады ждать нечего.

- Теннис, значит. Ну-ка, рассказывай! В чем она была?

- Умора,- кисло улыбается он.- Байковые лыжные шаровары с вот такими пузырями на коленях!

- Да? Ну-ну... А насчет пастуха своего - это она тебе правильно. С пастухом ты подружись.

- Да не дает же! Сама не дает. Какая дружба с пастухом на почве тенниса?!

Сильно хлопает открытое окно, он вздрагивает.

- Ну, и нервы у тебя стали. - Ремонаида закрывает окно.- Мяса там, наверно, много лопаешь.

Журнал «Юность» № 6 июнь 1982 г.

Год теленка

Trackback(0)
Comments (0)Add Comment

Write comment

security code
Write the displayed characters


busy
 

При использовании материалов - активная ссылка на сайт https://go-way.ru/ обязательна
All Rights Reserved 2008 - 2024 https://go-way.ru/

������.�������
Designed by Light Knowledge