Московская зона обороны
Н. Ф. Телегин, бывший член Военного совета Московского военного округа и Московской зоны обороны
28 июня 1941 г. поступила телеграмма о моем немедленном выезде в Москву. В Министерстве обороны мне объявили решение ЦК партии о назначении членом Военного совета Московского военного округа. Мне сказали, что Московский округ - тыловой, главной задачей сейчас является мобилизация людских и материальных ресурсов, обеспечение своевременной отправки фронту пополнений.
Обстановка на фронте была сложной. В приграничных сражениях первых дней войны Красная Армия понесла тяжелые потери, и требовалось срочное их восполнение. Из округа ушли на фронт все кадровые дивизии; производилось сверхплановое формирование стрелковых частей, маршевых рот, отдельных спецчастей и тыловых органов. К тому же велась огромная работа по формированию, обеспечению командными кадрами и политработниками, материальному снабжению, вооружению и обучению двенадцати дивизий народного ополчения, создаваемых по инициативе Московского комитета партии.
Военный совет и Московский комитет партии считали, что ополченские дивизии, вобравшие в себя цвет Московской партийной организации, комсомола и беспартийных патриотов, будут использованы на защите Москвы, что для обучения, вооружения и материального обеспечения их потребуется полтора-два месяца. Но надежды московских организаций и Военного совета округа не осуществились. Решением Верховного главнокомандования в 20-х числах июля ополченские дивизии были переданы из Московского военного округа в Резервный фронт, ставший вторым эшелоном за Западным фронтом. Военный совет округа доказывал Верховному главнокомандованию, что дивизии еще не подготовлены, не закончено их вооружение, что Москва не имеет своих вооруженных сил на случай чрезвычайных осложнений. Но наши доводы не были приняты во внимание. Это было ошибкой. По своей вооруженности, возрастному составу, наличию большого количества ограниченно годных дивизии не были готовы к боевым действиям в полевых условиях. Иное дело в обороне. Тут свою задачу они могли бы выполнять успешно.
Но приказ есть приказ, и Военный совет с горечью в сердце проводил ополченские дивизии на фронт, пожелав им боевых успехов.
Отправка двенадцати дивизий народного ополчения на фронт со всею остротой поставила перед Военным советом вопрос об укреплении обороны Москвы. Надо было форсировать формирование артиллерийских и пулеметных частей ПВО, частей аэростатов заграждения и других с тем, чтобы в крайних случаях можно было опираться на них в борьбе не только с воздушным, но и с наземным противником.
Сформированные части немедля ставились на огневые позиции, готовясь отражать воздушного и наземного врага.
Вместе с тем необходимо было безотлагательно приступать к строительству оборонительных поясов вокруг Москвы, особенно на западном направлении. Постановление Государственного комитета обороны от 18 июля возлагало на Военный совет и штаб МВО задачу по строительству можайской линии обороны. Эта задача для округа оказалась крайне сложной и тяжелой. Он не располагал для этого необходимым аппаратом и силами. Жизнь потребовала создать в штабе округа специальную оперативную группу по строительству можайской линии. Для рекогносцировки рубежа пришлось привлечь слушателей и преподавателей военных академий.
Создание специального руководящего аппарата по строительству можайской линии обороны значительно ускорило работу. Началось формирование рабочих колонн и рабочих батальонов, управлений военно-полевого строительства.
Выполнение важных и срочных оборонительных работ требовало всемерного укрепления связи с местными партийными и советскими органами. И я с благодарностью вспоминаю руководителей Московского комитета партии, Московского Совета, а также районных партийных и советских организаций, оказывавших нам огромную помощь. На строительство оборонительных рубежей они мобилизовали десятки тысяч москвичей, большое количество строительной техники, транспорта, материалов. Московский комитет ВКП(б) ежедневно держал командующего МВО в курсе дел о том, что сделано местными организациями, советовал, что надо сделать, на что обратить внимание. Мы постоянно были в курсе жизни столицы, чувствовали биение ее пульса, видели непреклонную решимость трудящихся не допустить врага к Москве, их готовность защищать город, не щадя ни сил, ни жизни.
Строительство оборонительных сооружений, естественно, поглощало значительное время и силы Военного совета и штаба округа. Фронт настоятельно требовал резервов, и в округе шло интенсивное формирование новых частей. Мы понимали необходимость укрепления фронта лучшими людьми и через местные организации добивались, чтобы партийная и комсомольская прослойка в частях была не ниже 15-20%.
Вести с фронта в начале августа были радостными. В ходе смоленского сражения гитлеровцам нанесены тяжелые потери. Сопротивление Красной Армии возрастало, и с 30 июля враг вынужден был перейти к обороне. Однако для нас было ясно, что это затишье перед бурей, что авантюрист Гитлер не отказался от бредовой идеи захватить Москву. В это время велись усиленные работы по испытанию и налаживанию производства нового, еще невиданного грозного оружия - установок реактивных снарядов М-8 и М-13. Военный совет получил задание сформировать первые десять дивизионов «катюш» и до конца июля направить их на Западный фронт.
Выполняя задания по формированию, мы чувствовали каждый день и каждый час беспокойство Центрального Комитета партии и правительства за оборону Москвы. 6 августа Генеральный штаб дает Военному совету новое ответственное задание - приступить к постройке западного московского укрепленного рубежа по линии Тарасовка, Хлебниково, Домодедово, с усилением его спецзаграждениями. Хотя ответственность за строительство была возложена на Главное военно-инженерное управление, практически основная тяжесть легла на округ. Местные партийные и советские органы снова оказали строительству действенную помощь рабочей силой, техникой, транспортом.
Обстановка на западном направлении со всей очевидностью свидетельствовала, что из тылового Московский военный округ становился прифронтовым, а его главная задача - боевое прикрытие столицы как с воздуха, так и на земле. Близость врага заставляла держать весь личный состав в постоянном напряжении и работать над созданием надежной защиты города. Сознавая свою ответственность за судьбу Москвы, Военный совет после отправки на фронт дивизий народного ополчения изыскивал новые источники для создания боевых частей.
Единственной нашей вооруженной опорой оставались части противовоздушной обороны Москвы и двадцать пять истребительных батальонов, созданных московскими районными партийными организациями. Эти батальоны были полностью вооружены, укреплены командными кадрами, была организована их боевая подготовка, и на случай чрезвычайных осложнений они имели конкретное боевое назначение.
Уже в августе командование Московской зоны ПВО (командующий генерал-майор М. С. Громадин, командир 1-го корпуса ПВО генерал-майор Д. А. Журавлев) готовило зенитные части, расположенные западнее Москвы, к борьбе с танками, оборудуя соответствующим образом огневые позиции и организуя подготовку личного состава. В это же время истребительная авиация, (командующий ВВС МВО полковник Н. А. Сбытов) была нацелена не только на прикрытие Москвы от ударов с воздуха, но и на ведение воздушной разведки западнее столицы.
Московский городской и областной комитеты партии проделали огромную работу по организации всеобщего военного обучения, по созданию на предприятиях рабочих дружин и отрядов самообороны, по подготовке снайперов, истребителей танков, пулеметчиков, сандружинниц.
Они оказали неоценимую помощь военкоматам в создании учебных пунктов Всевобуча, обеспечении их учебным оружием и наглядными пособиями, в создании агитпунктов на путях движения войск и на железной дороге, развертывании сети госпиталей и обеспечении их необходимым персоналом, имуществом, медикаментами.
Со второй половины сентября разведсводки Генштаба стали сообщать о крупных перегруппировках сил врага на Московском направлении, резком усилении группы армий «Центр». Это настораживало и требовало от нас принятия энергичных мер к усилению строительства оборонительных рубежей. Военный совет поручил командующему ВВС организовать в дневное время беспрерывное барражирование (патрулирование) истребителей в районе Ржев, Вязьма, Киров.
К концу сентября соотношение сил на Московском направлении складывалось явно не в нашу пользу. Враг превосходил по численности войск и по количеству техники, особенно танков и авиации, в силу чего резко возрастала угроза прорыва противника к Москве. И вот ночью 30 сентября в Москву пришла первая тревожная весть: враг начал наступление против Брянского фронта и, прорвав его, направляет удар на Брянск, Орел. Но это известие еще не вызвало серьезных опасений. Не были ясны масштабы немецкого наступления. От командования Брянским фронтом поступали крайне смутные сведения об обстановке. Поэтому штаб округа, все центральные и московские партийные и советские органы продолжали работать спокойно.
29 сентября состоялось собрание актива Московской городской партийной организации, на котором с предельной ясностью был поставлен вопрос о том, что война будет длительной и упорной, она принимает все более ожесточенный характер и что впереди предстоят суровые испытания. К ним надо со всей энергией готовить всех коммунистов, комсомольцев, трудящихся, повысить бдительность и вести беспощадную борьбу с провокационными слухами, паникерами и дезорганизаторами. Актив призвал коммунистов, комсомольцев, все население бдительно и во всеоружии стоять на страже столицы.
Усилением воздушных налетов на Москву и важнейшие промышленные центры противник хотел внести дезорганизацию, посеять панику среди населения. Но москвичи привыкли к воздушным тревогам и продолжали работать на предприятиях даже под бомбами, не связывая еще этих налетов с начавшимся наступлением врага на Москву.
Командующий войсками округа генерал-лейтенант П. А. Артемьев 2 октября спешно выехал в Тулу для проверки боевой готовности 14-й запасной стрелковой бригады и согласования вопросов строительства тульского оборонительного рубежа с обкомом партии. В Туле командующего застали более тревожные вести с Брянского фронта. 3 октября немцы захватили Орел, угроза нависла над Тулой.
Военный совет 4 октября создал тульский боевой участок во главе с генерал-майором А. И. Кудряшовым. Ему подчинили Тульское военно-техническое училище, 14-ю запасную стрелковую бригаду, артчасти ПВО и части войск НКВД гарнизона. По приказу командующего войсками МВО части заняли оборону на подступах к Туле, выслав передовой отряд в район Мценска. Городской комитет обороны призвал трудящихся к оружию.
Военный совет округа несколько раз в сутки получал информацию о положении на фронтах, и в ней за 3 и 4 октября ничего тревожного не сообщалось. Утром 5 октября мне позвонил из Малоярославца полковник Д. А. Чернов, начальник штаба укрепрайона, и доложил, что, по непроверенным данным, немцы якобы начали наступление на Западном фронте и что части Резервного фронта отступают.
Вначале это было расценено как паникерство отдельных тыловиков. Часов в 11 дня командующий ВВС округа полковник Сбытов доложил, что с аэродрома возвратившиеся с барражирования летчики донесли о том, что от Рославля на Юхнов движется колонна танков и мотопехоты противника глубиною до 25 километров. Сбытов заверял меня, что летчикам можно верить, это боевые, преданные люди. Они пролетели над колонной на малой высоте и ясно видели фашистские опознавательные знаки на танках.
Это было совершенно неожиданным и казалось невероятным. Решили позвонить в Генеральный штаб и там выяснить обстановку. К телефону подошел дежурный генерал. На мой вопрос об обстановке он ничего тревожного не сообщил. Тогда я попросил его соединить с маршалом Б. М. Шапошниковым, который также ответил, что оснований для беспокойства нет.
Такая информация нас крайне озадачила. Было решено немедленно послать в район Юхнова истребителей для перепроверки первых данных. Летчики должны снизиться до бреющего полета и установить, что за войска движутся с Рославля на Юхнов. Звено самолетов 120-го истребительного авиаполка вылетело на задание около 12 часов, и через час летчики Серов и Дружков докладывали, что это враг, голова колонны на подходе к Юхнову. Они снижались на бреющий, были обстреляны зенитным огнем, имеются пробоины в самолетах.
Трудно было поверить и этому донесению. Я еще раз обратился к Б. М. Шапошникову за разъяснением, но и на этот раз мне сказали, что ничего тревожного из штаба Западного фронта не поступало. Перед нами встал вопрос: что же делать? Сообщать ли о полученных от летчиков данных, не ошиблись ли Дружков и Серов, не приняли ли они наши части, передвигающиеся по тылам фронтов, за противника?
Трудно было предположить, что Ставка Верховного главнокомандования и Генеральный штаб Красной Армии, располагающие мощными средствами связи, остаются в неведении о положении на главном направлении и тем более о прорыве противника.
Было решено еще раз послать лучших летчиков в район Юхнова и приказать им пройти на бреющем полете над колонной и точно установить, что это за войска. Одновременно был отдан приказ поднять по боевой тревоге все военные училища, академии, части московского гарнизона, запасные бригады, привести в полную готовность части ПВО и авиации. Доклад командира 120-го истребительного авиаполка не заставил себя долго ждать. Летчики подтвердили, что это враг, что его танки и мотопехота запрудили Юхнов, что летчики обстреляны зенитным огнем, они в свою очередь обстреляли мотопехоту противника.
Сомнений больше не оставалось. Звоню маршалу Шапошникову и предварительно еще раз спрашиваю, нет ли каких новых данных с Западного фронта. Он довольно резко ответил, что напрасно я беспокоюсь, что мои звонки ему начинают надоедать и мешают работать. Тогда я доложил ему все, что нам стало известно от авиаразведки. Это сообщение его чрезвычайно удивило, и, не дослушав доклада, маршал прервал разговор.
Через 3-4 минуты мне позвонил Верховный главнокомандующий и спросил, я ли докладывал Шапошникову о прорыве противника на Юхнов, можно ли верить этим сведениям, потребовал сообщить о принятых мерах. Я доложил, что сведения правдивы, что летчикам полностью доверяем, доложил о принятых нами мерах. Сталин сказал:
- Хорошо, мобилизуйте все, что есть, но противник должен быть, во что бы то ни стало, задержан на 5- 7 дней, пока будут подведены резервы Ставки. За это отвечаете вы, Военный совет округа.
Вскоре мне позвонил Берия и поинтересовался, откуда получены сведения о прорыве противника на Юхнов. Получив исчерпывающий ответ, он зло заявил, что это провокация, наша, мол, связь и наши работники (подразумевая НКВД) всегда первыми узнают о событиях,
немедленно нас информируют, и мы знаем обо всем, что происходит на фронте, раньше Генштаба. Я ответил, что за сообщенные сведения я полностью отвечаю. Берия сказал: «Хорошо» - и положил трубку.
Примерно через два часа я узнал, что означало бериевское «хорошо».
В кабинет ко мне вошел чрезвычайно возбужденный командующий ВВС округа полковник Сбытов и заявил:
- Прошу немедленно освободить меня от командования ВВС и отправить на фронт рядовым летчиком...
Я был поражен таким заявлением со стороны командира, которого хорошо знал, не верил, что он испугался трудностей, возникших под Москвой. Но оказалось совсем другое. Видимо, после разговора со мной Берия приказал допросить Сбытова как паникера и провокатора, сообщившего будто бы неправильные сведения о прорыве противника. Абакумов, не согласовав вопроса с Военным советом округа, вызвал Сбытова и в грубой форме обрушился на него, угрожая предать военно-полевому суду.
Мне и до сих пор непонятно, как могло случиться, что Ставка и Генеральный штаб оказались дезориентированными в делах на Западном фронте. Не является ли это делом преступной бериевской банды, преследовавшей далеко идущие цели?
Первые удары прорвавшегося в районе Юхнова противника принял на себя 6 октября передовой отряд Подольского пехотного училища. С 6 по 9 октября этот отряд, подкрепленный 2-й курсантской ротой, батареей курсантов артучилища, батареей 222-го зенитного артполка и батальоном 108-го запасного стрелкового полка, поддержанный авиацией ВВС МВО, трижды отбрасывал противника за реку Угра. Только к исходу 12 октября немцам удалось подойти к переднему краю можайского оборонительного рубежа в районе села Ильинское.
Беззаветным мужеством и героизмом курсантов, танкистов, бойцов истребительного батальона, 108-го запасного стрелкового полка и летчиков ВВС противник на шесть суток был задержан на подступах к можайской линии обороны. Эти шесть суток позволили подтянуть резервы Ставки, сформировать несколько танковых, минометных и артиллерийских частей, произвести перегруппировку сил фронта.
В эти дни остро встал вопрос о руководстве действиями на можайском рубеже. Ставка Верховного главнокомандования 9 октября возложила все руководство боевыми действиями на Военный совет МВО, создав для этого фронт можайской линии обороны (командующий П. А. Артемьев, заместитель командующего Л. А. Говоров, член Военного совета К. Ф. Телегин, начальник штаба А. И. Кудряшев). В распоряжение фронта можайской линии обороны направлялись сосредоточенные под Москвой резервы Ставки. 8-10 октября прибыла 316-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И. В. Панфилова, которая тут же выдвинулась на волоколамский рубеж и заняла оборону.
Приказом Военного совета укрепрайоны были преобразованы в боевые участки, назначены их начальники. Начальником волоколамского боевого участка был назначен генерал-майор И. В. Панфилов; можайского - начальник управления бронетанковых и механизированных войск МВО полковник С. И. Богданов; малоярославецкого - командир 312-й стрелковой дивизии полковник А. Ф. Наумов.
К 13 октября московский Резервный фронт (переименованный из фронта можайской линии обороны) располагал следующими силами на важнейших направлениях.
На волоколамском боевом участке - 316-й стрелковой дивизией с приданными ей сводным полком училища имени Верховного Совета РСФСР, батальоном 108-го запасного полка, 30-м пульбатом, 19-й танковой бригадой, двумя дивизионами «катюш», одним артполком, одним артиллерийским зенитным батальоном, танковой и саперной ротами. На участке находился также вышедший из окружения кавкорпус под командованием генерал-майора Л. М. Доватора,
Можайский боевой участок обороняла 32-я стрелковая дивизия под командованием полковника В. И. Полосухина с приданными ей сводным батальоном курсантов окружного военно-политического училища, батальоном слушателей Военно-политической академии имени В. И. Ленина, 230-м запасным учебным полком, двумя батальонами 27-го запасного полка, отдельным кавполком НКО, четырьмя противотанковыми артполками, двумя огнеметными ротами, зенитным артдивизионом и саперным батальоном.
Малоярославецкий боевой участок прикрывала 312-я стрелковая дивизия с приданными ей батальонами курсантов подольских пехотного и артиллерийского училищ, 17-й танковой бригадой, двумя батальонами 108-го запасного полка, четырьмя противотанковыми артполками, одним гаубичным артполком, артдивизионом, тремя дивизионами «катюш», одним пульбатом, пятью огнеметными и четырьмя саперными ротами.
Таким образом, из 220-километрового фронта можайского рубежа по переднему краю эти силы занимали только около 165 километров со слабой оперативной плотностью и плохо прикрытыми флангами. Этим и воспользовался противник, прорвавшись 12 октября на Боровск и Верею, захватив Калугу. Против прорвавшегося врага спешно были брошены мотострелковый батальон и танковая рота, сформированные из войск московской ПВО, артиллерийско-пулеметные отряды, Верейский и Боровский истребительные батальоны, отряд 2-го полка дивизии особого назначения имени Дзержинского, кавполк НКО. Эти части приостановили продвижение противника в обход Можайска и Малоярославца. Завязались тяжелые бри. Противник продолжал наращивать удары. Пришлось бросить в бой, прямо с марша, части, только что прибывшие из резерва Ставки.
Развернувшиеся бои носили ожесточенный характер. Из-под Вязьмы и Ржева пробивались части Западного и Резервного фронтов, крайне ослабленные и изнуренные, утратившие значительную часть боевой техники. Они отводили в тыл, нуждаясь хотя бы в коротком отдыхе и приведении себя в порядок.
В эти дни управление боевыми действиями переходит в штаб Западного фронта. Перед нами же со всей остротой встала задача быстрейшего окончания формирования танковых бригад, дивизионов «катюш», авиационных и артиллерийских частей, мобилизация оружия и укрепление непосредственных подступов к Москве. Вся эта работа требовала от всего личного состава штаба неимоверного напряжения сил, инициативы, творчества.
Военный совет и политуправление округа провели совещание начальников политорганов и комиссаров частей и учреждений московского гарнизона и пригородов. На совещании обсуждался вопрос о сформировании из всего начальствующего состава центральных учреждений и других воинских организаций рот и батальонов, вооружении их и усиленном боевом обучении, чтобы быть в полной боевой готовности. На Военном совете обсуждался вопрос о дополнительных формированиях для непосредственной обороны Москвы. Все военкоматы и комендант московского гарнизона произвели тщательную проверку правильности бронирования на предприятиях и в учреждениях, подлежащих мобилизации контингентов, учли все тыловые подразделения Западного и Резервного фронтов, утратившие связь со своими частями, все эвакуированные с территории, занятой противником, военные организации.
13 октября состоялось собрание московского партийного актива. Оно прошло под знаком боевой мобилизации всех патриотических сил. 14 и 15 октября были сформированы новые десятки рабочих и коммунистических батальонов, рот, команд истребителей танков, подрывников, бронебойщиков, обеспечены командно-политическими кадрами из запаса и резерва округа. Московский комитет партии и Моссовет приняли меры к обеспечению воинских формирований бутылками с горючей смесью, гранатами, ускорили выход из ремонта боевой техники, активно помогали в снабжении обмундированием и военным снаряжением.
В эти тревожные дни командование округом считало главной своей задачей сосредоточение всех усилий на укреплении ближайших подступов к Москве, строительстве оборонительных сооружений непосредственно в самом городе. На окраинах было определено два оборонительных участка: первый - шоссе Энтузиастов - Можайское шоссе и второй - Можайское шоссе - Рязанское шоссе. В системе обороны города - три рубежа: по Окружной железной дороге, по Садовому кольцу и по кольцу «А» и Москве-реке (с юга). Между рубежами предусматривалась оборона по направлениям вдоль сквозных улиц, закрытие всех входных и выходных улиц мощными противотанковыми препятствиями, опорными пунктами. Система огня - по принципу опорных пунктов с использованием наиболее массивных зданий, подвалов, чердаков.
Московское население и воины с этой задачей справились успешно: Москва в короткий срок превратилась б могучий бастион, преодолеть который не смогли бы никакие вражеские силы.
Занятие противником Калуги, Можайска, Малоярославца, Боровска, Вереи и Калинина потребовало от Военного совета МЗО незамедлительных мер по преграждению путей противнику в Москву и поддержанию должного порядка в городе. 15 октября сформированы и отправлены на автомашинах на основные магистрали 8 отрядов заграждения. Их задача - минировать пути движения танков противника.
Эти отряды на Дмитровском, Ленинградском, Волоколамском и Можайском шоссе заминировали 56 мостов, заложив 584 тонны взрывчатых веществ, установили 70 минных полей, заложив в них 28,5 тысячи мин. На других шоссейных дорогах, ведущих к Москве, были минированы девять крупных мостов. Минирование важнейших объектов Московского железнодорожного узла было возложено на особый корпус железнодорожных войск, командование которым быстро и организованно выполнило это задание.
Правительство согласилось с предложением Военного совета, и 16 октября мы приступили к минированию 16 городских мостов. У всех заминированных объектов были выставлены боевые посты подрывников, готовых выполнить приказ при первом появлении противника.
Дни 15 и 16 октября в Москве были крайне тревожными. Неустойчивое положение на фронте вызвало излишнюю доверчивость части москвичей к слухам, распространяемым агентурой врага, провокаторами и паникерами. Военный совет должен был принять суровые меры к поддержанию порядка в городе, приведя в боевую готовность войска гарнизона. Выступление секретаря ЦК, МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербакова 17 октября по московскому радио помогло охладить слишком горячие головы легко поддающихся панике людей и призвать население к боевой готовности.
Поздно вечером 19 октября нас с командующим вызвали на заседание Государственного комитета обороны. Мы предполагали, что будет стоять вопрос о положении в Москве, и договорились добиваться введения осадного положения. Так и получилось. На заседании был заслушан наш доклад о положении в столице и принято предложение Военного совета о введении в Москве и ближайших пригородах осадного положения.
Итак, ответственность за судьбу столицы была определена: на дальних подступах - отвечало командование Западного фронта; на ближних и в самом городе - начальник гарнизона Москвы, Военный совет МВО и Московской зоны обороны.
Немецкое командование уже много раз провозглашало, что силы Красной Армии разгромлены, резервы у нее исчерпаны. Но эти силы, как сказочный феникс, вновь и вновь возрождались, росли и крепли. Партия поднимала на священную войну новые сотни тысяч советских людей. Ставка формировала из них боевые резервы, подводила к фронту, и на смену павшим стальной стеной становились новые части и соединения героических бойцов.
Неисчерпаемым источником боевых резервов была Москва и Московская область. Они уже дали фронту сотни тысяч своих лучших сынов. На защиту родного города были готовы грудью встать новые десятки тысяч. Рабочий класс Москвы и области был на боевом посту. Он и у станка был бойцом, готовым каждую минуту взять стоявшую рядом винтовку, сумку с боеприпасами и занять свое место в строю на боевой позиции.
И в этом была могучая непреоборимая сила московской обороны.
Но натиск врага был мощным. Его танковым группировкам удалось прорваться на флангах Западного фронта и выйти на ближние подступы к Москве. 17 ноября в районе Завидово противник вышел на Ленинградское шоссе и начал продвигаться на Клин, обороняемый Клинским и Высоковским истребительными отрядами. Западный фронт в этом районе боевых частей не имел. Военный совет МВО спешно формирует сводный отряд в составе зенитного противотанкового дивизиона ПВО, автопулеметного батальона, 306-го пулеметного батальона, двух маршевых рот, батальона от 2-й московской стрелковой дивизии. Сводный отряд занял фронт обороны на участке в 15 километров сочень малой плотностью огня и открытым флангом на севере. Совместно с подошедшими кавалеристами под командованием генерал-майора Л. М. Доватора и танкистами 58-й бригады 16-й армии сводный отряд 22 и 23 ноября героически сдерживает натиск врага. Но превосходство сил противника и его обход наших частей с флангов вынуждают их оставить Клин, задерживая продвижение его на Рогачево и Солнечногорск.
Когда возникла опасность перехвата противником Дмитровского шоссе, Военный совет МВО и МЗО направил на автомашинах в Рогачево особый батальон в составе двух стрелковых и пулеметной роты, батареи противотанковых орудий, взвода бронемашин и пулеметного подразделения с 60 пулеметами. Батальон 21 ноября занял подготовленный рубеж обороны на фронте в 16 километров, присоединив к себе Дмитровский истребительный отряд. 26 ноября противник силой до пехотной дивизии с танками и артиллерией появился перед передним краем обороны, с ходу атаковал левый фланг истребительного отряда, потеснив его.
В связи с угрозой обхода противником открытых флангов, по приказу опергруппы 30-й армии, в подчинение которой перешел батальон, он начал отход в район Дмитрова. Ему была поставлена задача оборонять деревни Пулика, Новокарцево, Астрецово, Вороново и ряд высот.
11 ноября противник атаковал и прорвался к Пулике, Воронову, Дятлову, окружил их танками и двумя батальонами пехоты.
Бой длился пять часов, наши воины сражались героически. Так, извод лейтенанта Красильникова уничтожил два танка и два миномета. Сам Красильников был тяжело ранен, но боя не оставил. Наводчик пушки Звездин подбил четыре танка. Взвод младшего лейтенанта Матюшкина подпустил противника на сорок метров и забросал его гранатами. Батальон совместно с другими частями 30-й армии задержал противника на подступах к Дмитрову на двое суток, столь необходимых Ставке для сосредоточения и ввода в бой 1-й Ударной армии.
Ноябрь был самым тяжелым месяцем под Москвой. Враг подошел на ближние подступы, и войска Московской зоны обороны, усиленные резервами Ставки, должны были включиться в боевые действия. Для ликвидации прорыва в районе Кубинка - Апрелевка в помощь Западному фронту выдвигается отдельная морская бригада лыжников, подвижные артиллерийско-пулеметные отряды ПВО. К Солнечногорску были выдвинуты части 3-й Московской коммунистической стрелковой дивизии, артиллерийские части ПВО и бронепоезд № 53. В районе Озерецкое, Красная Поляна сражаются также части 2-й Московской стрелковой дивизии и 28-й стрелковой бригады Московской зоны обороны. По приказу Ставки, из частей Московской зоны обороны 27 ноября формируется оперативная группа под командованием полковника А. И. Лизюкова в составе шести стрелковых бригад, роты тяжелых танков, двух дивизионов «катюш», чтобы не допустить прорыва противника к Москве по Ленинградскому и Дмитровскому шоссе.
9 ноября был сформирован 2-й Московский отряд особого назначения в составе трех артиллерийских дизизионов и пулеметного батальона, а 23 ноября из 1-го корпуса ПВО выделено 80 орудий среднего и малого калибров. Эта группа была брошена в помощь пехоте для отражения противника в районе Солнечногорск - Федоровка. Много героических страниц в историю войны вписали воины в этих боях.
Так, в бою под Солнечногорском 23 ноября орудийный расчет 2-й батареи 278-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона мужественно отбивал танковые атаки врага и, будучи окруженным, воодушевляемый политруком Пропадиловым, уничтожил два танка и несколько автомашин с пехотой противника. В неравной схватке весь расчет погиб.
В эти же дни у железнодорожной станции Подсолнечная бронепоезд № 53 под командой капитана Джахиева и политрука Полосюка вступил в неравный бой с танками противника. Артиллерийским огнем он подбил четыре танка и под обстрелом врага вывел со станции эшелон с боеприпасами. Командир орудия Василий Ревецкий, заменив раненого наводчика, с первого же выстрела подбил танк. Наводчик другого орудия Георгий Кокошвили, будучи ранен, продолжал наносить удары по врагу. Наводчик заместитель политрука М. И. Кривошеев подбил три танка.
В секторе одной из зенитных батарей Московской зоны ПВО появилось несколько десятков танков противника. Первым открыло огонь орудие замполитрука Громышева. Танки сосредоточили огонь на этом орудии. Убиты подносчики снарядов, заряжающий, но Громышев с наводчиком продолжают вести огонь, внося в стан врага замешательство. Уже горят четыре танка, пехота вынуждена залечь. В неравной схватке смертью героев пали Громышев и наводчик.
Подразделения 2-й Московской дивизии Московской зоны обороны и артиллеристы частей ПВО совместно с оперативной группой полковника Лизюкова с 27 ноября по 3 декабря вели ожесточенные бои с танковой дивизией и мотопехотой противника в районе Озерецкое, Красная Поляна. Населенные пункты неоднократно переходили из рук в руки. С этого рубежа, наиболее близкого и опасного для столицы, враг начал свое бегство на запад.
Конец ноября 1941 г. Враг измотан. Его продвижение к Москве приостановлено. С 29 ноября Московская зона обороны начала передавать свои боевые соединения в состав Западного фронта. К началу декабря войска МЗО составляли крупные силы: одну кавалерийскую и 10 стрелковых дивизий, 17 стрелковых бригад, 10 дивизионов «катюш», более 20 артиллерийских полков и много других специальных частей.
Рвавшийся к Москве враг не знал, что волею партии и Советского правительства Москву прикрывал своей грудью весь советский народ, собрав такие силы, которые способны разгромить немецко-фашистские полчища. Это они и сделали своим контрнаступлением 6 декабря 1941 г.
Героическую страницу в оборону Москвы вписали летчики военно-воздушных сил МВО. Боевыми действиями на Юхновском, Серпуховском, Тульском, Волоколамском, Можайском и Клинском направлениях летчики уничтожили 128 самолетов, повредили 376 танков, 1853 автомашины, до тысячи повозок, истребили более 12 тысяч солдат.
Велика заслуга в обороне Москвы 6-го авиационного и 1-го артиллерийского корпусов ПВО Москвы. Помимо надежного прикрытия столицы с воздуха, они прикрывали мобилизационное развертывание и сосредоточение стратегических резервов, строительство оборонительных рубежей и принимали непосредственное участие как в отражении натиска врага на Москву, так и в разгроме его полчищ. В октябрьско-ноябрьские дни артиллеристы и пулеметчики западнее и северо-западнее Москвы отражали танковые атаки противника, становились преградой на путях его прорыва.
Много мужества и героизма проявили летчики в борьбе, как с воздушным, так и наземным противником. Вся страна узнала имена Героев Советского Союза В. В. Талалихина, А. Н. Катрича, Ридного, Каменьщикова. Воспитанники Ленинского комсомола, летчики ПВО были в корпусе ведущей силой. Комсомольцы летчики ПВО сбили под Москвой 435 вражеских стервятников. Из 15 таранов 11 принадлежат комсомольцам. Летчики показали свою беззаветную любовь к Родине и решимость беспощадно уничтожить врага.
Младший лейтенант А. М. Давыденко вступил в бой с девятью истребителями, смело атаковал их и сбил один самолет. Израненный, он благополучно приземлился на своем аэродроме на поврежденной машине. Лейтенант И. Н. Калабушкин за шесть месяцев сделал более 150 самолето-вылетов, сбил в воздушных боях 9 самолетов. 31 июля он вступил в бой с 22 вражескими самолетами и сбил в районе Звенигорода «Хейнкель-111», а в групповом бою - два «Мессершмитта-116». В тот же день над Истрой со своим звеном Калабушкин уничтожил еще три «Мессершмитта-109», а 16 ноября 1941 г. сбил один вражеский самолет.
Вспоминается пленум Московского городского комитета партии 6 декабря 1941 г. Официальные данные о могучем контрударе наших войск еще не были опубликованы, но первые сведения о начале разгрома фашистских захватчиков и освобождении десятков населенных пунктов уже поступали. У всех участников пленума было приподнятое настроение, все поздравляли друг друга с первыми победами.
Мощный контрудар советских войск под Москвой опрокинул все планы Гитлера на молниеносность войны. Враг в беспорядке отступал, теряя десятки тысяч солдат и офицеров, огромное количество боевой техники и имущества. И вовсе не «генерал-мороз», как это пыталась объяснить фашистская пропаганда, победил отборные фашистские полчища под Москвой, а мужество, стойкость, беспредельная любовь к своей Родине советских воинов, поддержанных всем советским народом.
Недобитые фашистские генералы в настоящее время изворачиваются в поисках оправдания своего поражения под Москвой. Ссылками на всякие «объективные» причины они пытаются умалить доблесть и героизм советских воинов. Но правду об этом лучше всего раскрывают показания самих пленных немцев и попавшие в наши руки их письма. Вот они.
Конрад Думлер писал своему другу: «Четыре года я в армии, два года на войне, но мне начинает казаться, что настоящая война началась только сейчас. Все, что было до сих пор, это учебные маневры, не больше. Русские - отчаянные смельчаки, они дерутся, как дьяволы. В роте почти не осталось никого из старых товарищей. Каждый день составляются длинные списки убитых и раненых».
«До Москвы осталось очень немного, - писал ефрейтор Отто Залфингер, - а все-таки мне кажется, что мы бесконечно далеки от нее... Мы уже свыше месяца толчемся на одном месте. Сколько за это время легло наших солдат! А если собрать трупы всех убитых немцев и положить их плечом к плечу, то эта бесконечная лента протянется, может быть, до Берлина. Сегодня мы шагаем по трупам тех, кто пал впереди, а завтра мы станем трупами, и нас также раздавят орудия и гусеницы».
3 декабря 1941 г. эсэсовец Ксиман писал своей жене в Мюнхен, что он находится «...в 30 километрах от Москвы... Скоро кольцо сомкнётся, тогда мы займем роскошные квартиры, и я пришлю... такие московские подарки, что тетка. Минна лопнет от зависти». Солдат 82 пехотного полка Адольф Фортгеймер писал домой 6 декабря 1941 г.: «Дорогая жена! Здесь - ад. Русские не хотят уходить из Москвы. Они начали наступать. Каждый час приносит для нас страшные вести... Умоляю тебя, перестань писать мне о шелке и резиновых ботиках, которые я должен был привезти тебе из Москвы. Пойми - я погибаю, я умру, я это чувствую».
Так что напрасно фашистские генералы сваливают все на «русский мороз». Нет, им было жарко, даже очень жарко. И если у них отшибло память, то нелишне напомнить также комментарии тех, кто находился непосредственно на передовых позициях.
«...Днем и ночью стоит адский грохот; у русских колоссальное количество боеприпасов, и вдобавок они пускают в ход свою «катюшу». Это их засекреченное оружие» (солдат Пауль).
«Уже около десяти дней мы находимся в Вердене и переживаем Верден. Нападающие - русские, осажденные - мы. Это ужасно, каждый кусочек, этого места изрыт снарядами... Русские хотят с треском выбросить нас отсюда. Ураганный огонь. Атака. Ураганный огонь. Атака» (Бергард Эббен, 6 декабря).
Первый этап в жизни Московской зоны обороны заканчивался. Свою задачу она выполнила. Вклад ее в надежное прикрытие столицы - огромен. Все дальше и дальше на запад продвигались войска. Война еще продолжалась. Враг потерпел поражение, но он не был уничтожен. И Московская зона обороны должна была существовать, быть более мощной и в полной боевой готовности. Эту задачу поставил Государственный комитет обороны перед Военным советом МЗО в середине декабря 1941 года.
Октябрьский и ноябрьский кризис под Москвой поднял чувство ответственности за судьбу столицы всех патриотических сил Москвы, Московской области и ближайших промышленных городов. И стар, и млад считали своим священным долгом внести посильный вклад в укрепление обороны столицы, день и ночь работая на производстве боеприпасов, вооружения, обмундирования, заботясь о больных и раненых воинах. В райкомы и горкомы, в Военный совет поступало огромное количество предложений, как лучше организовать оборону того или иного участка, где и какие имеются материалы и как их лучше использовать. Люди творческой мысли несли свои изобретения, чертежи, проекты, и среди них было много таких, которые немедленно реализовались.
Московская партийная организация в эти тяжелые дни была душой подъема творческой энергии трудящихся. Она горячо подхватывала всякий патриотический почин, изыскивала возможности к быстрейшей реализации ценных изобретений и предложений трудящихся, вновь возрождала жизнь в опустевших при эвакуации производственных корпусах и даже на кустарных предприятиях организовывала производство автоматов, минометов и боеприпасов. Без такой деятельной, самоотверженной творческой и организаторской работы Московской партийной организации командование МВО и МЗО не могло бы успешно решать столь ответственные задачи, поставленные перед ним ЦК ВКП(б) и Верховным главнокомандованием. В эти тяжкие осенне-зимние дни испытаний, как и во все годы войны, железная воля Коммунистической партии слила воедино военные, партийные и советские органы и непоколебимо вела и привела советский народ к победе над врагом в Великой Отечественной войне.
Продолжение читать здесь
За Москву, за Родину!
Trackback(0)
 |
Московская зона обороны
TrackBack URI for this entry
Subscribe to this comment's feed