|
От папы пришло письмо. Он писал, что на границе у них по-прежнему: то тихо, то бывают горячие дни. Рассказывал в письме о какой-то овчарке с красивым именем Динка.
Спрашивал Натку о ее делах, а в конце приписал:
«Мама очень занята, я знаю, а бабушка старенькая, досмотреть за вами не сможет. Это ясно. Но ты сама гляди, брат Наташка, что к чему. Плохое на земле еще не все ушло, так что учись разбираться».
Разбираться было трудно. Про Мишку и Валю Натке хотелось думать только хорошо: недаром ее папа был другом их отца. Но Мишку не очень-то поймешь. Будто бы свой, да однажды заикнулся, что строит не то воздушный шар, не то ракету, а показать - дудки. И не рассказывает больше про это. Хорошо ли так поступать, если ты друг? Про Гену даже дядя Андрей сказал, что Гена - добросовестный. А раз добросовестный - значит, добрый и честный. В этом Натка как раз и не сомневалась.
Потом Натка вспомнила Яшку-задиру. После той встречи на каменном мосту она встретилась с ним еще раз.
Произошло это после того, как Мишка-цыганенок, всегда горячий и восторженный, предложил ребятам организовать бригаду по охране сада Соколовского.
- А что, и организуем! - тоненько пропищала Валя и тут же удивленно спросила: - А зачем мы его охранять будем?
- Дура ты, Валька, - беззлобно ругнул сестренку Мишка. - Забыла, кто прошлой осенью там весь белый налив пообрывал?
- И ничего я не забыла, - обиженно протянула Валя, а про себя подумала, что и в самом деле забыла. Забыла, как дрался тогда Мишка с рыжим Яшкой, поймав его у сада Соколовского с оттопыренной на груди рубахой. Валя визжала, закрывая глаза, потому что Яшка длинной ногой бил Мишку куда-то в живот, а из-под Яшкиной рубахи падали и раскатывались по траве круглые и прозрачные яблоки. Вале они казались не яблоками, а невесть чем. И это вызывало ужас.
Встреча с Яшкой произошла недели через две после этого разговора в выходной день. Мишка-цыганенок с Валей ушли на базар за продуктами.
Гена уже три дня не показывался во дворе. Натка побродила вокруг дома и отправилась одна в загородный сад за майскими жуками.
Она уже наловила их полную коробку, как вдруг увидела Яшку.
Он сидел верхом на садовой скамейке и молча наблюдал за ней. В саду не было никого, и Натка вздрогнула, но вида не подала, что встреча эта ей крайне неприятна.
- Наловила? - насмешливо спросил Яшка и добавил: - А ну, давай сюда.
У Натки от нахального Яшкиного тона прошло замешательство.
- А я их, между прочим, ловила не для тебя, - ответила она задиристо и повернулась к Яшке спиной.
- Для меня, - лениво протянул Яшка и ловко спрыгнул со скамейки. - В этом городе все и всё делают для меня. - Он вразвалку подходил к Натке.
- Ух ты, - Натка через плечо глянула на Яшку синим сердитым глазом. - Может, и Соколовский лично для тебя яблоки сажает?
У Яшки сразу сузились глаза. Одним прыжком очутившись возле Натки, он вырвал у нее из рук коробку.
- Отдай! - Натка вцепилась в Яшкину рыжую шевелюру.
Чем бы кончилась эта драка, если бы сторож не разогнал их метлой, сказать трудно. Но дома Натка долго мочила холодной водой переносицу, а кровь все капала и капала.
...Сейчас, вспомнив про Яшку, она еще раз подумала, что Яшка - определенно нехороший.
А вот Леня... Какой он? Бабушка про Кротовых сказала, что они пескари и себе на уме. Выражение это Натка поняла не очень. Но Ленины слова помнила. «Все равно... все равно». Папа ужасно не любит этих слов.
- В далекой моей молодости, - как-то сказал он Натке, - из-за того, что только одному человеку было «все равно», погиб целый батальон отличных ребят-красногвардейцев.
«А вот ему все равно», - подумала опять Натка и заглянула на кухню.
Бабушка воевала с кастрюлями. На плите шипело и булькало, пахло пригорелым луком.
- Бабушка, - позвала Натка, и когда та с шумом опустила на кастрюлю крышку, добавила: - А как, по-твоему, Леня Кротов хороший?
- Все они хорошие, - расстроенная кухонными неудачами, резко ответила бабушка. - Яблочко от яблоньки недалечко падает. Эта, - намекнула она на жиличку из квартиры номер четыре, - барыню из себя корчит и из сынка своего невесть что сделать хочет. От таких добра не жди, скорей худа.
На плите опять что-то зашипело. Крышка на кастрюле дрогнула, как живая. Едкий дымок поплыл от плиты по кухне.
- Что это за наказанье, прости господи! - всплеснула .«бабушка руками и накинулась на Натку: - И ты еще со своими расспросами... Да пусть они хоть сквозь землю провалятся, воздух чище будет. Буржуи они недорезанные, вот кто!
Вечером Натка, Валя и Гена сидели у забора на лавочке. Во дворе было тепло и тихо. В темном, по-ночному низком небе слабо прорезался лимонный серп луны. То здесь, то там зажигались в окнах огни. Только окна Кротовых, задернутые плотными шторами, чернели на стене дома двумя провалами. Гена рассказывал примолкшим девчонкам о недавно прочитанной книге.
Внезапно по забору скребнуло, и над их головами раздался пронзительный свист. Натка вздрогнула, посмотрела вверх. Из-за забора торчала голова Мишки. Валя тоненько ойкнула, обрадованная появлением брата, который в последнее время все куда-то исчезал.
- Сидите? - спросил Мишка. - Об чем речь? - расплылся он в улыбке. - О ледниковом периоде, о галактиках или о затонувшей Атлантиде?
- Иди сюда, Миша, - помахала ему рукой Натка. - Мы ни о чем не говорим. Просто сидим и молчим.- Сидите и молчите? - Мишка перекинул через забор одну ногу, потом другую и неслышно спрыгнул к ним. - В двадцатом веке люди, словно жители каменного периода, жуют, пьют, спят. Думать о чем-нибудь другом предоставляют будущим поколениям. - Он засмеялся. - Пошли тогда со мной за хлебом. Все-таки дело.
- Нет, мы не просто молчали, мы думали, - поправилась Натка. Ее обидело Мишкино сравнение с полудикими людьми. - Гена нам рассказывал о человеке-амфибии. Мог жить и в воде и на суше.
- Это что?.. Земноводное какие-нибудь? - недоверчиво спросил Мишка.
- Сам ты земноводное. Человек был такой, сразу и с легкими и с жабрами! Здорово, правда?
Мишка неопределенно передернул плечами, и по этому его движению Натка поняла: тот знает кое-что поинтересней человека-амфибии.
Однако спрашивать не стала, все равно он не скажет: или скрытничает, или просто готовит им сюрприз. Не поймешь.
В это время в одном из окон Кротовых полосой мелькнул свет. Видимо, там нечаянно сдвинули штору. Полоса была узкая и длинная.
Мелькнула она, как мелькает на солнце хорошо отточенная шашка. И в этом мелькании почудилось Натке недоброе.
- Слушай, Гена, - сказала она задумчиво и, перекинув косу со спины на грудь, стала грызть ее жестковатый кончик.- А Кротовы, правда, недорезанные буржуи?
- Не буржуи они, а жулики, - вместо Гены ответил Натке Мишка. - Помнишь, Гена, в позапрошлом году судили на заводе за железо несколько человек?
- Ну, помню, - отозвался неуверенно Гена. - Но ведь те Кротова. Те жулики, а он...
- А он - Крот! - вскинулся Мишка. - Ты думаешь, непойманный, так и не вор. Как же, держи карман шире. Такие, как Кротов, еще хуже. Воду баламутят, круги по всей реке идут. Так мой папа говорит. Ну, ничего, поймается,- уверенно пообещал Мишка и, хотя калитка была рядом, беззаботно полез через забор.
Натка снова взглянула на окна Кротовых. Недоброе чувство вызывали в ней эти плотные шторы.
- Железо... - ни к кому не обращаясь и как будто вспоминая что-то свое, сказал Гена. - Соколовский вон ракету строит, а они железо таскают, которое бы на ракету пошило.
За забором засмеялся Мишка-цыганенок.
- А ракету, между прочим, не из железа делать будут, из прочного легкого металла, вроде алюминия! - крикнул он, появляясь в калитке.
Разговор сам собой перекинулся от Кротовых на другое. Мишка увлеченно заговорил о дирижаблях. Он даже заявил, что дирижабль напоминает ракету, только надо его поднять носом вверх и дать ему скорость.
- Хороша ракета, - беззлобно съязвил Гена. - Черепаха небесная. Я про него читал.
Мальчишки заспорили. Валя сидела молча, слушая и тол-жом не понимая, о чем они спорят. А Натка опять подумала о Кротовых. Она вспомнила папу, Валиного отца, свою маму, многих других. И неожиданно мысли ее остановились на Соколовском.
Гена сказал, что он очень болен, но не ложится в больницу, а строит свою ракету. И оттого, что люди кругом работали, старались сделать жизнь лучше, интереснее, Кротовы, о которых до сих пор не слышала Натка ни от кого ни одного доброго слова, показалась ей еще противнее. Не вызывал никакого сочувствия в Натке и их сын, странный мальчишка в забавных розовых подтяжках.
Взволнованный мир
Trackback(0)
 |
Раздумье
TrackBack URI for this entry
Subscribe to this comment's feed