Главная Верю, часть 18

Наши партнеры

Полярный институт повышения квалификации

График отключения горячей воды и опрессовок в Мурманске летом 2023 года

Охрана труда - в 2023 году обучаем по новым правилам

Оформити без відмови та тривалих перевірок позику 24/7. Короткострокові кредити всім повнолітнім громадянам України. Оформлення онлайн. Все, що потрібно для подачі заявки - зайти на сайт, мікропозика онлайн, треба вибрати суму і термін на спеціальному калькуляторі. Під нуль відсотків цілодобово мікрокредит без відмови в Україні взяти дуже легко. Просто зайдіть на будь-який сайт МФО.

Моментальна позика без відсотків на карту онлайн. Максимальну суму і термін позики кожна компанія встановлює індивідуально. Рейтинг кредитів онлайн на банківську карту. Позика без відмови за 15 хвилин, кредит онлайн на карту в Україні через інтернет для всіх.
Верю, часть 18 Печать E-mail
Рейтинг пользователей: / 0
ХудшийЛучший 
29.01.2012 20:59

Гермес приехал на следующий день рано утром. Спросонок я услышал бабаханье в дверь, возбужденно-радостный вопль:

- Подъем!

Я и Самарин проснулись одновременно. Как всегда случается в спешке, щеколда не поддавалась, и мы, чертыхаясь вполголоса, долго возились у двери, мешая друг другу. А Гермес продолжал орать, сотрясая дверь ударами каблука:

- Открывайте же!

Мы отжали щеколду ножом, и он, оставив в коридоре вещи, влетел в комнату. Затормозив около стола, круто обернулся, бросился к нам, раскрыв объятья.

- Полегче, полегче,- сказал Самарин, отстраняясь от Гермеса.- Можно подумать, что ты сто тысяч выиграл.

- Женюсь! - объявил Гермес. - Ровно через год - так отец обещал. Вначале он ни в какую, а мать сразу сказала: пусть.

За два месяца, что мы не виделись, он возмужал - раздался в плечах, вырос. Брюки стали коротковаты, белая рубаха с закатанными рукавами плотно облегала мускулистую грудь.

- Тебя и не узнать,- сказал Самарин, с удовольствием окидывая Гермеса взглядом.

- Поправился, да?

- Крепким стал.

Гермес кивнул.

- Раньше ребята мне проходу не давали, а теперь... Недавно один стал задираться. Я струхнул, но виду не подал. В общем, поговорил с ним.

- При помощи кулаков?

- Пришлось.

- Ты не очень-то... Кулаки не аргумент.

- Понимаю,- сказал Гермес, и, ойкнув, помчался в коридор за вещами. Внес огромный чемодан, перевязанный крест-накрест веревкой, волоком втащил мешок, от которого исходил приторный запах подгнивших фруктов. Затем в комнате появилась корзина, накрытая запорошенной пылью тряпкой, после нее - торба, потом - два увесистых свертка в газетной бумаге.

- Даешь! - сказал Самарин.- Как тебе удалось дотащить все это?

- Пришлось фаэтон нанимать,- объяснил Гермес.- Тридцатку содрали.

- Дороговато,- решил я.

- А что было делать? В камеру хранения это,- Гермес пнул ногой мешок,- не принимают, знакомых на вокзале - никого, вот и выкручивайся!

- Мог бы телеграмму послать - мы бы встретили.- Самарин продолжал улыбаться, поглядывая на Гермеса.

- Мать то же самое советовала. Но я решил нежданно-негаданно нагрянуть.

Самарин подошел к окну, аккуратно снял с гвоздиков газеты, сладко зевнул.

- Который теперь час?

- Должно быть, около восьми,- сказал Гермес.- Поезд пришел ровно в шесть сорок.

Самарин надел брюки, присев на край постели, натянул сапоги, перекинул через плечо полотенце.

Гермес разделся до пояса, и мы пошли умываться. Самарин подбросил ладонью хоботок умывальника, чертыхнулся.

- Опять воды нет! Как не стало дяди Пети - весь наш быт кувырком.

На несколько секунд мы затихли, словно увидели дядю Петю. Я вспомнил его лицо, добрые морщинки у глаз и почувствовал: сжалось сердце.

Самарин принес ведро воды - она поступала в дворовую колонку прямо из арыка,- и мы, брызгая на зацементированный, никогда не просыхающий пол, стали умываться над раковиной, длинной и узкой, похожей на два сдвинутых корыта. Тело Самарина было белым, и я подумал, что ему, видать, не пришлось понежиться на солнышке. Когда мы вернулись в комнату, спросил, как он провел каникулы. Ответил Самарин не сразу. Надел гимнастерку, опоясался ремнем. Засунув под него пальцы, расправил складки.

- Интересуешься, как я провел каникулы? Вкалывал в лесхозе!

- В лесхозе?

- Командир моего взвода там директором. Еще прошлой осенью приглашал погостить. Три дня я баклуши бил, а потом взял и устроился лесорубом.

Командир взвода вначале все сокрушался, предлагал другую работу - полегче, а я решил: пан или пропал. Короче говоря, теперь мы обеспечены хлебом насущным минимум на три месяца.

Я посмотрел на руки Самарина. Они были в мелких ссадинах; с затвердевшими мозолями.

- Из одежды купил себе что-нибудь?

- Кое-что.

- А я только куртку привез - из старого пальто перешили.

- Ничего,- утешил Самарин.- Постепенно приоденешься. С промтоварами все лучше и лучше становится. Раньше на весь лесхоз один ордер выдавали, теперь - пять.

- Говорят, скоро карточки отменят,- сказал Гермес.

- Пора,- добавил Самарин.

Мы помечтали, как хорошо будет, когда отменят карточки. Об отмене карточек поговаривали еще в сорок пятом, а сейчас кончалось лето сорок седьмого; жизнь улучшалась, но не так быстро, как этого хотелось.

Я вдруг вспомнил, что после института Самарин решил работать в таежном поселке.

- Небось, и школу себе присмотрел?

Он молча улыбнулся, а я подумал: «Наверное, так оно и есть».

Гермес начал распаковывать вещи. Даже Самарин, всегда невозмутимый, присвистнул, когда тот извлек из мешка баранью ногу, обернутую пропитанной салом бумагой. Понюхав баранину, Гермес объявил:

- Надо поскорей съесть.

- Съедим! - обнадежил я: при виде бараньей ноги у меня потекли слюнки.

Кроме баранины, больших и маленьких дынь, яблок и других фруктов, Гермес привез много-много лепешек, величиной с хорошую сковородку, и очень скоро наша комната стала напоминать продовольственный склад: всюду - на полу, на столе и на подоконниках - лежало съестное, источая сногсшибательные запахи.

- Давайте рубать! - не выдержал я.

Гермес поддержал меня, и мы, освободив часть стола, дружно налегли на баранью ногу.

Волков пришел во второй половине дня, когда спала жара. И не влез в окно, как раньше,- вошел в дверь.

- Ба, ба, ба! - встретил его Гермес и кинулся обниматься.

Самарин молча стиснул Волкову руку.

- Заждались! - Я улыбнулся во весь рот.

- Дела...- сказал Волков

- Слышали про твои дела...

- Скоро, братва, папашей стану.- Волков выдавил из себя смешок.- Я говорил ей и сейчас говорю: аборт сделай, пока время не ушло, а она - ни в какую.

- Запрещено же это,- напомнил я.

- Чихать я хотел на запреты! - воскликнул Волков.- Я так считаю: хочет человек ребенка - пусть, не хочет - его воля.

- Она же хочет,- сказал Самарин.

Волков вздохнул.

- В этом вопросе, братва, у нас полная несогласованность.

Я представил Волкова отцом, увидел его с ребенком на коленях и улыбнулся

- Она, судя по всему, тебя по-настоящему любит,- сказал Самарин.

- Это так,- подтвердил Волков.

- И, видать, с характером,- подумал вслух я.

- Чего, чего, а этого ей не занимать.- В голосе Волкова прозвучала гордость.

- Кстати,- сказал вдруг Самарин, обращаясь к Волкову,- ты где работаешь-то?

- В пекарне! Каждый день буханку имею. Завтра вам принесу.

- Вот как! Сколько же в этой пекарне человек работает?

- Сотни полторы, наверное. А что?

- Выходит дело, каждый день полторы сотни буханок - как вода в песок?

- Брось, лейтенант! - Волков с грохотом отодвинул стул.- Быть у воды и не намокнуть?

- Эх, Волков, Волков! - сказал Самарин.- Смотри, не скатись.

- Ты о чем, лейтенант?

- Не прикидывайся! Вспомни-ка, как осуждал дружка-сержанта, который покупал за пятерку и перепродавал за червонец.

Волков смутился.

- Жить-то надо.

- Надо. Только честно.

- Это легко сказать,- тотчас возразил Волков.- Вот ты, к примеру, чего нажил, что имеешь? Кого-кого, а тебя-то жизнь поломала.

- Ты про это? - Самарин притронулся к дырочкам на гимнастерке.

- Хотя бы!

Против этого трудно было возразить, но мне хотелось, чтобы лейтенанту вернули его награды, и я верил, что рано или поздно это сбудется

- Про что спор, ребята? - В комнату в сопровождении Нинки вошел Курбанов. Вместо темного шевиотового костюма, в котором он постоянно ходил, на нем были полотняные брюки и такая же куртка с узким стоячим воротником, застегнутым на крючок. Он пожал нам руки, застучал палкой, отыскивая свободный стул.

- Сюда.- Нинка подвела его к табуретке.

- Так про что же спор, ребята? - повторил Курбанов.

Самарин обвел нас взглядом, усмехнулся.

- Волков вот в пекарню поступил. Похвастал: каждый день буханку будет иметь. А она на базаре - сотня.

Курбанов помолчал.

- Трудно нам пока живется, ребята.

- Правильно! - подхватил Волков.

- Не торопись,- остановил его Курбанов и стал говорить про неурожай в России, напомнил, что бывшие союзники сейчас крутят-вертят, что Черчилль не так давно речь сказал, в которой что ни слово - против нас выпад; но еще не позабылось и никогда не позабудется, как он распинался в своем уважении к советскому народу и прочие чувства изливал, слезные письма присылал Верховному, когда у них в Арденнах полный швах получился, теперь же воду мутит, американцев на нас натравливает, а они атомной бомбой похваляются; но уже разговоры пошли, что будет и у нас эта самая бомба, так что пусть бывшие союзнички не очень-то. А пока ремешки приходится стягивать, потому что атомная бомба и прочая оборона - не копейки и не рубли, а миллиарды. Если бы не такой оборот, то эти бы деньги на мирные цели пустили, и тогда, конечно, жизнь враз улучшилась бы; но на нет, как говорится, и суда нет, не такое вынесли, сейчас еще ничего, жить можно.

- Так-то оно так,- процедил Волков.- Но...

- Сам решай, как жить,- перебил его Курбанов.- Ты не младенец, нянька тебе не требуется.

Самарин одобрительно кивнул. Волков вздохнул, стал мотаться по комнате.

- Зря ушел из института,- сказал ему Курбанов.

- Только и слышу: зря, зря! - с раздражением произнес Волков.- Даже Таська про это твердит.

Нинка задумчиво сидела у окна. Вдруг она быстро встала, отошла.

- Жилин приехал,- сухо объявила она.

Волков подошел к окну, удивленно произнес:

- И Варька с ним. Центнера по два на себе тащат.

- У Гермеса тоже тяжелые вещи были,- напомнил я. - Гермес - это Гермес, а Жилин и Варька - это Жилин и Варька! - отрубил Волков. Сложив руки рупором, крикнул: - Эй, смотрите не надорвитесь!

- Не балагань - предостерег Самарин.

Я многое отдал бы за то, чтобы в нашей жизни не было ни Владлена, ни Жилина, ни таких, как Сайкин и Козлов. Я мог понять Игрицкого, потому что он был болен, но Варьку и Жилина - никогда. За лето я почти не вспоминал о них, и вот теперь, увидев их, ощутил острую неприязнь. Я все еще продолжал жить теми мерками, которые приобрел на фронте, я только вживался в мирную жизнь, оказавшуюся совсем не такой, какой она представлялась мне на переднем крае.

Посмотрев на своих товарищей, я сказал сам себе: «В себя верю. В хороших людей верю. В добро и справедливость верю. И всегда буду верить в это, потому что хороших людей, добра и справедливости в жизни больше, чем подлости, гадости, лжи»...

Впереди были новые испытания, но я не представлял, какие...

(Конец первой книги)

Журнал «Юность» № 7 июль 1976 г.

Верю

Trackback(0)
Comments (0)Add Comment

Write comment

security code
Write the displayed characters


busy
 

При использовании материалов - активная ссылка на сайт https://go-way.ru/ обязательна
All Rights Reserved 2008 - 2024 https://go-way.ru/

������.�������
Designed by Light Knowledge