Главная Гвардейцы-кавалеристы в боях за Москву

Наши партнеры

Полярный институт повышения квалификации

График отключения горячей воды и опрессовок в Мурманске летом 2023 года

Охрана труда - в 2023 году обучаем по новым правилам

Оформити без відмови та тривалих перевірок позику 24/7. Короткострокові кредити всім повнолітнім громадянам України. Оформлення онлайн. Все, що потрібно для подачі заявки - зайти на сайт, мікропозика онлайн, треба вибрати суму і термін на спеціальному калькуляторі. Під нуль відсотків цілодобово мікрокредит без відмови в Україні взяти дуже легко. Просто зайдіть на будь-який сайт МФО.

Моментальна позика без відсотків на карту онлайн. Максимальну суму і термін позики кожна компанія встановлює індивідуально. Рейтинг кредитів онлайн на банківську карту. Позика без відмови за 15 хвилин, кредит онлайн на карту в Україні через інтернет для всіх.
Гвардейцы-кавалеристы в боях за Москву Печать E-mail
Рейтинг пользователей: / 0
ХудшийЛучший 
24.06.2012 08:08

Читать предыдущую часть

П. А. Белов, герой Советского Союза, бывший командир 1-го гвардейского кавалерийского корпуса

После боев с фашистскими захватчиками на Украине штаб 2-го кавалерийского корпуса ночью 27 октября 1941 г. прибыл в село Велико-Михайловку. Оно известно старым конноармейцам: в 1919 г. здесь было положено начало формированию 1-й Конной армии. Вот в этом селе 28 октября нас и застала радиограмма о срочной погрузке подчиненного мне кавалерийского корпуса в железнодорожные эшелоны.

Станция назначения - Михнево, а где она, эта станция, никто не знал. Послал офицера на почту и скоро узнаем, что Михнево - под Москвой.

Вместе с бригадным комиссаром А. В. Щелаковским - военным комиссаром корпуса - обсуждаем предстоящую задачу.

Наши две кавалерийские дивизии довольно быстро грузятся в вагоны и незамедлительно отправляются. Наступила очередь штаба корпуса.

Ночью 5 ноября 1941 г. эшелон прибыл на станцию Михнево. Разгружаемся и направляемся в отведенную нам деревню, расположенную недалеко от станции. Корпус поступил в непосредственное подчинение Ставки Верховного главнокомандования.

В состав корпуса входили две кадровые кавалерийские дивизии, овеянные славой времен гражданской войны. Одна из них - 5-я Ставропольская имени Блинова - была создана в 1919 г. из революционно настроенных трудящихся Дона во главе с казаком М. Ф. Блиновым, погибшим в том же году. В эту дивизию в свое время влились два конных полка царской армии, о боевой стойкости и преданности революции которых так высоко отзывался в своих статьях И. Э. Якир.

Был в этой дивизии и 96-й Белозерский полк, который в гражданскую войну создан крестьянами слободы Белозерской на Украине. В августе 1941 г. полку пришлось несколько дней стоять в названной слободе, в которой живут еще многие жители, воевавшие в рядах этого славного полка. Теперь в него вступило немало добровольцев-патриотов из этой слободы.

Другая дивизия называлась 9-я Крымская кавалерийская. Полки дивизии участвовали в разгроме врагов молодой Советской республики-Деникина, Врангеля, Тютюника и других банд. Одно время этой дивизией командовал легендарный герой гражданской войны Г. И. Котовский.

Дорогие нам традиции гражданской войны свято поддерживались личным составом частей корпуса. Боевая слава дивизий была гордостью офицеров, сержантов и рядовых воинов, поднимала у них чувство ответственности перед партией, народом и историей за исход боев с немецкими оккупантами.

Сосредоточившись близ Михнева, корпус начал укомплектовываться личным составом, пополняться лошадьми, оружием и снабжаться зимним обмундированием.

На усиление корпуса дали 15-й полк гвардейских минометов («катюш»). К сожалению, люди прибывали без оружия, а лошади маршевых эскадронов приходили частично некованые, без седел.

Сказывались также трудности, вызванные войной. Мы не получили некоторых видов вооружения и снабжения.

9 ноября меня вызвали в штаб Западного фронта и сообщили, что Верховное главнокомандование решило создать специальную группу кавалерийских войск под моим командованием (группа генерала Белова). В основе ее должен быть вверенный мне 2-й кавалерийский корпус, усиленный стрелковой и танковой дивизиями и двумя танковыми бригадами. Мне приказано разработать план действий группы. Это заняло сутки. Командование фронта одобрило план, и на следующий день я докладывал его в Ставке Верховного главнокомандования.

11 ноября мы с комиссаром корпуса занимались конкретизацией плана. С командирами и военными комиссарами дивизий были тщательно обсуждены все мероприятия. Дело осложнялось лишь тем, что еще не прибыли командиры и комиссары приданных нам танковых бригад и стрелковой дивизии. А ждать было уже невозможно. Срок готовности к наступлению оставался без изменения-13 ноября.

От района сосредоточения нашего корпуса до намеченного участка прорыва было не менее 80 километров. Следовательно, кавалерийским дивизиям предстояло совершить два суточных перехода по 40 километров и почти с ходу вступить в бой с фашистами. Приданные нам части находились тоже не с нами. 112-я танковая дивизия под командованием полковника А. Л. Гетмана сосредоточивалась распоряжением штаба фронта где-то в районе Серпухова; 415-я стрелковая дивизия двигалась в Калугино.

Срок наступления командующий войсками фронта перенес с 13-го на 10 часов 14 ноября. В Лопасне (теперь Чехов), где разместился штаб корпуса, снова собрались командиры соединений, и я отдал устный приказ начинать бой. Из-за опаздывания 145-й и 31-й танковых бригад решено было начать бой передовыми отрядами, а не главными силами.

Штаб мой должен разместиться в Верхнем Шахлове, что на реке Наре, и 14 ноября я выехал туда на машине, но не мог переправиться через Нару, так как не было мостов, а лед оказался еще тонким. Пришлось перейти в танк и на нем переправиться. Бой передовых отрядов 14 ноября и многочисленные поиски разведчиков показывали, что свободных от войск промежутков в обороне противника, вопреки полученным ранее сведениям, найти не удается.

Бой днем 15 ноября дал нам незначительное продвижение. Но он показал, что перед нами противник имеет не два или три батальона, как сообщалось в информации Западного фронта, а гораздо более крупные силы.

Лишь в ночь на 16 ноября 5-я кавалерийская дивизия овладела узлом сопротивления Екатериновкой, в которой было около пехотного полка противника с танками и артиллерией.

9-я кавалерийская дивизия вместе со 145-й танковой бригадой вела бой за Высокое, но пока безуспешно; 415-я стрелковая дивизия вступила в бой позже, но командование и штаб дивизии долго не могли организовать управление частями. Один полк этой дивизии внезапно, ночью, занял лесное село Тростье, в котором разгромил два батальона пехоты и штаб 55-го пехотного полка противника. Враг в панике разбежался по лесу. К сожалению, позже сильной контратакой противника наш полк был выбит из этой деревни.

Успех 5-й кавалерийской дивизии на левом фланге группы создал условия для развития его, и я перенацелил резерв-112-ю танковую дивизию. Она имела два танковых, один мотострелковый полки и дивизионную артиллерию, но бой в лесу оказался для этой дивизии не по плечу. 17 ноября я записал в своем дневнике: «Идут тяжелые лесные бои. Мы деремся только ночью, так как у нас мало артиллерии. От 49-й армии помощи никакой. Ее артиллерия иногда стреляет, но имеет так мало снарядов, что существенной помощи она оказать не может. Пехота 49-й армии не тронулась с места».

В ночь на 18 ноября 9-я кавалерийская дивизия под командованием Н. С. Осликовского, наконец, овладела узлом сопротивления Высокое. В бою захвачен в плен офицер штаба 13-го армейского корпуса, у которого нашли очень важный оперативный документ - боевой приказ. Из этого приказа и от пленных, а также по карте, найденной у убитого немецкого офицера, установлено, что нашей группе только в первом эшелоне противостоят три пехотные дивизии 13-го армейского корпуса. Да еще две - во втором.

Из захваченных документов установлено также, что 13-й корпус 4-й немецкой армии занимал исходные позиции для наступления. Но получилось так, что наша группа на двое суток упредила противника, и план немцев прорваться около Серпухова на Москву был сорван.

Теперь нам стало понятно, почему наступление нашей группы развивается так медленно. На участке в 20 километров, в лесу, противник, оказывается, имеет не два или три батальона, а целых четыре или пять дивизий в первом эшелоне. Такую оборону, да еще в лесу, естественно, прорвать нам быстро не удается. И мы стали методически прогрызать оборону противника, так как ни артиллерия, ни авиация в лесу существенно помочь не могут.

21 ноября из штаба фронта получено распоряжение о переходе группы к обороне. Штаб корпуса подсчитал наши потери, которые оказались чрезмерно велики. В боях под Серпуховом мы потеряли убитыми и ранеными около 3 тысяч человек. Наибольшие потери имела 415-я стрелковая дивизия. Тяжело ранены генерал-майор М. Д. Соломатин - командир 145-й танковой бригады и бригадный комиссар К. М. Нельзин. Противник же понес огромные потери, которые штаб исчислял только убитыми в 3 тысячи человек. В боях за Высокое немцы оставили до 450 трупов и еще больше близ Екатериновки, где, кроме того, было подбито и захвачено только в полосе 5-й кавалерийской дивизии 40 вражеских орудий.

Главную тяжесть боя выносили конница и пехота. Но лесной бой и для них оказался очень трудным. В течение шести суток я дважды менял направление главного удара, стремясь нанести его на возможно узком участке. Сначала сосредоточились на правом фланге, где действовали 415-я стрелковая дивизия, 9-я кавалерийская дивизия и 145-я танковая бригада, имея в резерве 112-ю танковую дивизию. Когда же обозначился успех на левом фланге, был осуществлен трудный в условиях леса маневр. Здесь были сосредоточены две кавалерийские дивизии, 112-я танковая дивизия и одна танковая бригада. Другая танковая бригада была выведена в тыл для восстановления материальной части.

Однако этот маневр до конца довести не удалось, так как обе танковые бригады вскоре были изъяты из моего подчинения. Непроходимость большого леса не позволяет сосредоточить большие силы на узком фронте, так как почти все роды войск зависят от дорог. Артиллерия, танки, автотранспорт двигаться в густом лесу, без дорог не могут. Даже тяжелые танки, сваливая первые деревья, останавливаются.

Насыщенность леса заграждениями и минами еще более сковывала движение и маневр.

С самого начала бой принял затяжной характер.

Каждый узел сопротивления приходилось брать с трудом. Масса времени уходила на разведку, организацию управления, подготовку данных для артиллерии. В результате узел сопротивления мог быть взят в среднем только за двое суток. Таких узлов нашей группой взято семь.

Инициатива боя все время находилась в наших руках; противник был вынужден только обороняться.

Как известно, Серпухов гитлеровцам взять не удалось, и прорваться около него к Москве им тоже оказалось не по силам. Представляют интерес объяснения командующего 4-й полевой немецкой армии по поводу неудачи под Серпуховом. Вот что он писал 15 ноября 1941 г. в генеральный штаб:

«Командование 4-й армии докладывает, что оно вследствие больших успехов, достигнутых противником на ее правом фланге, оказалось вынужденным ввести в бой резервы, сосредоточенные в тылу, для намеченного на завтра наступления, и поэтому не в состоянии перейти в наступление в районе между рекой Москвой и рекой Окой».

Следовательно, упредив противника в сроке наступления, мы сорвали его план обхода Москвы с юга.

24 ноября 1941 г. мною получено новое распоряжение штаба Западного фронта. В нем говорилось об усложнившейся обстановке под Веневом. Кавалерийскому корпусу ставилась задача - ускоренным маршем сосредоточиться к исходу 25 ноября в районе Чернево, Зарайск.

Этому распоряжению Военного совета Западного фронта предшествовало приказание Ставки в адрес командования Западного фронта, в котором говорилось, что Верховное главнокомандование приказало командующему Западным фронтом силами 2-го кавалерийского корпуса, усиленного стрелковой и танковой дивизиями, разбить противника, рвавшегося к Кашире.

Даже самым кратчайшим путем нам предстояло совершить 130-150-километровый фланговый марш. Кавалерийский корпус, без танковых соединений и без пехоты, которые переданы в разные соседние армии, должен войти в подчинение командующего 50-й армией. 25 ноября я обязан прибыть в Мордвес, где и должен ожидать прибытия командующего армией генерал-лейтенанта И. В. Болдина.

Для выполнения поставленной задачи 9-я Крымская кавалерийская дивизия должна из Лопасни совершить марш на Озеры и сосредоточиться в Черневе и Зарайске, а 5-й Ставропольской кавалерийской дивизии - выйти в район Каширы.

Штаб корпуса во главе с начальником полковником М. Д. Грецовым был направлен мною на автомашинах в Каширу, с тем, чтобы организовать там промежуточный пункт управления движением частей корпуса. Понимая сложность обстановки и ответственность за Каширское направление, прибыв в Мордвес, я высказал генералу Болдину мнение, что в настоящее время наиболее важно ускорить сосредоточение корпуса в Кашире, Зарайске, Озерах. Иначе противник даже малыми силами может захватить мосты через Оку, что облегчит ему наступление на Москву. Поэтому я предложил, чтобы мне было разрешено пораньше выехать в Каширу, где уже должен находиться мой штаб, и с помощью его ускорить движение корпуса. С этим предложением генерал Болдин согласился.

Полковнику Таранову, приехавшему со мной, я приказал остаться при генерале Болдине в качестве офицера связи корпуса. Рано утром 26 ноября я выехал из Мордвеса и около 8 часов прибыл в Каширу. Зайдя на почту, связался с полковником Грецовым и узнал, что в город приехал командир 5-й кавалерийской дивизии имени Блинова генерал-майор В. К. Баранов с частью своего штаба. Мне удалось также связаться по телефону с Зарайском и находящимся там офицером связи.

Около 12 часов дня прибыл полковник Таранов и сообщил, что Мордвес занят танками противника, которые продвигаются к Кашире. События развивались быстро, обстановка под Каширой накалялась. Вызвав генерала Баранова, я принял решение привести Каширу в состояние обороны. Начальником каширского гарнизона назначил генерал-майора Баранова, подчинив ему все части, расположенные в городе и поблизости.

Генерал-майору Баранову была поставлена задача: оборонять Каширу имеющимися силами и, не допуская переправы противника через Оку в районе города, ускорить подход полков своей дивизии, чтобы, накопив силы, возможно быстрее перейти в наступление.

Пока я находился на почте, авиация противника бомбила Каширу, что предвещало подготовку наступления его танков. И действительно, как позже стало известно, они рвались из Мордвеса к Кашире. Мне удалось вновь соединиться с Зарайском. Наш офицер связи доложил, что приданной нам 9-й танковой бригады в Зарайске еще нет и что навстречу ей послан офицер связи. Я приказал передать командиру 9-й танковой бригады подполковнику И. Ф. Кириченко задачу: быстрее вести бригаду в Зарайск, а потом переправиться через реку Осетр и быть в готовности нанести фланговый удар по противнику, наступающему на Каширу.

Штаб корпуса полковник М. Д. Грецов разместил в деревушке Суково, на правом берегу Оки. Пока еще было светло, я решил проехать на машине по шоссе от Каширы на Ступино, чтобы ускорить подход частей корпуса. Нужно было проявить максимум энергии, чтобы успеть организовать оборону Каширы, пока в нее не ворвались немецкие танки. Не успел я выехать, как ко мне прибыл командир инженерного батальона особого назначения и просил указаний, где и какие участки на подступах к Кашире заминировать. Этот батальон я также подчинил генерал-майору Баранову. Командиру 352-го отдельного зенитного дивизиона майору А. П. Смирнову приказал частью сил своего дивизиона занять позиции на южной окраине Каширы, с тем чтобы они могли вести огонь и по воздушным и по наземным целям, особенно по танкам. И этот дивизион с честью выполнил свою задачу.

В 15 часов я поехал на автомашине по шоссе и около города Ступино встретил славный 131-й Таманский кавалерийский полк под командованием подполковника В. Г. Синицкого. Оказалось, что командир полка уже получил от генерала Баранова задачу ускорить движение к Кашире. Я ознакомил подполковника Синицкого с обстановкой и потребовал ускорить занятие рубежа обороны для защиты Каширы. Я был рад, что один полк корпуса был уже близко от города. Этот полк отличился в боях на Украине, где он в августе вел бои с превосходящими силами противника.

В эти дни ноября уже стояли сильные морозы, но снега еще не было, и земля окаменела. Кавалеристы полка вели лошадей в поводу, так как они очень устали, преодолев почти 100 километров за двое суток. Многие лошади не были подкованы из-за отсутствия подков. Часть верховых лошадей была подкована еще по-летнему, на одни передние ноги. Твердая, замерзшая земля сильно наминала так называемую подушку некованых ног лошадей, и последние шли медленнее, чем спешенные кавалеристы.

Несмотря на это, воины были бодры духом и торопились к Кашире. Подков мы не могли получить потому, что один завод, изготовлявший подковы, был переключен на выпуск иной продукции, а другие подковные заводы эвакуировались. И все же 131-й Таманский кавалерийский полк пришел в Каширу раньше.

С военной точки зрения, 26 ноября было для фашистов днем упущенной возможности: они могли бы без больших потерь овладеть Каширой и мостами через Оку. И если бы 17-я танковая дивизия армии Гудериана не задержалась в Пятнице, в 8 километрах южнее Каширы, то кто знает, возможно, им удалось бы ворваться в город, оборона которого носила импровизированный характер.

Вслед за 131-м Таманским полком в Каширу еще засветло стали подходить другие полки 5-й Ставропольской кавалерийской дивизии. Около 19 часов мне доложили содержание нескольких телеграмм, в том числе следующей:

«Командиру 2-го кавалерийского корпуса генералу Белову. Особо важная. Вручить немедленно.

Военный совет возложил на вас персональную ответственность за Каширу, приказал противника разбить и отбросить на юг. Действовать смело и решительно. Гарнизон Каширы подчинить себе. Соколовский» (В. Д. Соколовский в то время был начальником штаба Западного фронта).

Этому участку Западного фронта, естественно, придавалось большое значение. В тот же день, 26 ноября, меня вызвали к телеграфному аппарату для переговоров с Военным советом Западного фронта. Мне сообщили, что Военный совет изъял наш корпус из 50-й армии и подчинил себе.

После переговоров с Военным советом я должен был идти в Каширский городской комитет ВКП(б), куда вызывался для переговоров со Ставкой Верховного главнокомандования. Я не знал, где находится здание горкома, и поэтому ходил по городу ночью со своим адъютантом.

Помогли местные жители. В кабинете секретаря горкома партии А. Е. Егорова я встретил генерал-майора Баранова, который сообщил, что пока ожидали меня, он уже докладывал обстановку в Ставку. Состоялся и мой разговор со Ставкой, из которого стало известно, что мы получим подкрепление - два танковых батальона, две пехотные бригады, а также автоматы.

После разговора со Ставкой, я ненадолго остался в горкоме, чтобы разрешить ряд общих вопросов. Секретарь горкома Егоров спросил меня, сможем ли мы, военные, удержать Каширу и что я советую делать с населением: эвакуировать или оставить в городе? Ответить на этот вопрос было нелегко. Ведь фашистские войска продвинулись далеко в глубь нашей страны, и много городов и сел оказалось в руках врага.

Будет ли Кашира исключением или разделит участь многих других? Я ответил следующее:

- Город будем защищать, во что бы то ни стало. Наши силы увеличиваются за счет подхода корпуса и частей усиления. Но чтобы население не несло напрасных потерь от авиации и артиллерии, следует женщин, детей и стариков из города эвакуировать за Оку.

Эвакуация была проведена. Еще раньше была начата эвакуация материальных ценностей, в частности с КаширГРЭС.

В свою очередь, я попросил секретаря горкома Егорова и председателя райсовета Т. М. Горб помочь мне в решении ряда вопросов.

Например, дорога от окского моста в город идет по. крутому подъему и обледенела. На ней буксует автотранспорт и скользят лошади. В течение ночи эта дорога была посыпана песком и золой.

Для усиления обороны мне подчинили сводный истребительный батальон Каширы и Ступина, в котором было много комсомольцев. Я договорился с Егоровым, чтобы истребительный батальон совместно с одним нашим полком конницы подготовил к уличным боям город.

После этого начали строить баррикады и приспосабливать к обороне наиболее важные перекрестки улиц, дома на этих перекрестках. В этом случае мы брали пример с Москвы.

В штабе корпуса, куда я приехал в тот же день, я рассказал комиссару Щелаковскому о состоявшихся переговорах. Мне сообщили приказ Верховного главнокомандования о преобразовании нашего корпуса и обеих кавалерийских дивизий в гвардейские. Тут же было принято принципиальное решение о начале боя под Каширой.

В течение ночи на 27 ноября дивизии корпуса занимали оборонительные позиции. Частью сил активно велась разведка. Заняли рубежи: 1-я гвардейская (бывш. 5-я дивизия) и 1313-й стрелковый полк 173-й дивизии (бывшая 21-я дивизия народного ополчения Киевского района) - Лужники, река Мутенка, Аладьино, КаширГРЭС; 131-й кавалерийский полк совместно с Каширско-Ступинским батальоном заняли для обороны г. Каширу и готовились к уличным боям. Полки 1-й гвардейской дивизии использовали позиции, подготовленные военно-строительным батальоном и местным населением в июле 1941 г. Еще усиленнее эти работы производились в начале ноября, когда враг был уже под Тулой.

2-я гвардейская кавалерийская дивизия (бывшая 9-я) хотя и с опозданием, но сосредоточилась в районе Озеры, Редькино, Протасово, Клишино. Часть сил 35-го и 127-го отдельных танковых батальонов уже подошла к Зарайску, но 9-й танковой бригады все еще не было. В Каширу прибыл частично штаб 49-й армии и командующий армией генерал-лейтенант И. Г. Захаркин. Подчиненная ему 112-я танковая дивизия должна подойти к Иванькову, откуда будет наступать правее 1-й гвардейской кавалерийской дивизии.

Теперь, когда пишутся эти строки, стали более точно известны действия противника в описываемый период. Вот что писал фашистский генерал Гудериан, бывший командующий 2-й танковой армией:

«24 ноября 10-я мотодивизия заняла Михайлов... 25 ноября боевая группа 17-й танковой дивизии подошла к Кашире. 10-я мотодивизия... достигнув, в соответствии с приказом, города Михайлова, отправила группы подрывников для взрыва железной дороги на участке Рязань-Коломна, но, к сожалению, эти группы не смогли выполнить своей задачи: оборона русских была слишком сильна».

Добавлю от себя, что из Коломны, Озер и Зарайска были посланы разведывательные отряды и разъезды 9-й Крымской кавалерийской дивизии, а также танкисты для противодействия противнику на дорогах между Коломной и Рязанью. Вместе с местными истребительными батальонами они не допускали фашистских диверсантов к железной дороге.

Забегая вперед, скажу, что в дни боев под Каширой произошел следующий случай. По телефону из Военного совета Западного фронта мне сообщили, что Тула лишилась электроэнергии, которую получала от Каширской электростанции, причем было известно, что провода высокого напряжения между Каширой и Тулой исправны. Следовательно, неисправность могла быть только на самой электростанции. Мне предлагалось обеспечить охрану группы инженеров-электриков, прибывших из Москвы в Каширу, и доставить их на КаширГРЭС. Это было сделано, и Тула вновь стала получать электроэнергию.

С утра 27 ноября кавалерийские дивизии и части усиления начали боевые действия. Продвигаемся вперед, сбивая части прикрытия противника, который к 16 часам отошел на 3-4 километра. Захвачены пленные. Наши войска сосредоточились еще не все. Из-за мостов задерживались танковые батальоны и танковая бригада. Они должны были подойти ночью и с утра 28 ноября вступить в бой.

Бой корпуса протекал следующим образом. 1-я гвардейская кавалерийская дивизия, усиленная 1313-м стрелковым полком, не дождавшись опаздывавшей 2-й гвардейской дивизии, начала наступление в 9 часов утра 27 ноября, после 30-минутной артиллерийской подготовки и залпа гвардейских минометов. На этом участке, как донесла разведка, противник тоже готовился к наступлению, но мы начали атаку раньше. 96-й Белозерский кавалерийский полк под командованием подполковника М. Н. Данилина и 160-й Камышинский кавалерийский полк под командованием подполковника А. В. Князева двинулись в атаку в пешем строю на противника, занимавшего Мицкое. Захватив Мицкое, оба полка начали обходить с северо-запада наиболее важный опорный пункт противника - деревню Пятница, в которой в то время было около 60 дворов. Как из Пятницы, так и из Тимирязева гитлеровцы открыли сильный артиллерийский огонь, а из Верзилова и Дудылова начали ожесточенную стрельбу из пулеметов и минометов. Вскоре появилась немецкая авиация. Нетревожимая нашими истребителями, она начала бомбометание с пикирования по полкам 1-й гвардейской кавалерийской дивизии.

В результате темп нашего наступления несколько снизился, но все же спешенные эскадроны настойчиво продвигались вперед, преодолевая сопротивление противника с помощью пулеметов, дивизионной артиллерии и минометов. 1313-й стрелковый полк успешно атаковал высоту 211 и овладел ею, хотя там было несколько танков противника, врытых в землю, что превращало их в сильные огневые точки.

Но тут мне доложили, что немцы перешли в контратаку из деревни Умрыщенки силами батальона пехоты с 10 танками и при артиллерийской и авиационной поддержке вернули высоту 211. Я потребовал от генерал-майора Баранова решительной помощи 1313-му стрелковому полку артиллерией и силами кавалерийских полков. 1313-й стрелковый полк срочно усилили двумя дивизионами гвардейских минометов, ввели в бой 11-й Саратовский кавалерийский полк с батареей 38-го конно-артиллерийского дивизиона. Наконец, к 16 часам мы вновь выбили противника с высоты 211, закрывавшей нам наступление на Пятницу. В этом ожесточенном бою, длившемся с 9 до 16 часов, обе стороны несли большие потери.

96-й кавалерийский полк овладел деревней Базарове; 160-й кавалерийский полк занял Чернятино; 1313-й стрелковый полк, как уже сказано выше, вернул обратно высоту 211; 11-й кавалерийский полк вышел на рубеж Чернятино, Конюховка. Таким образом, успех явно был на нашей стороне.

Когда 2-я гвардейская кавалерийская дивизия начала свое наступление через Ожерелье, из района Знаменское, Макарово, то встретила сильное сопротивление только что подошедшего батальона пехоты с 15 танками. Впереди нашей дивизии наступал сначала один кавалерийский полк, но потом пришлось здесь ввести в бой еще один полк, и тогда немцы начали подаваться назад. К 16 часам дивизия с боем заняла Грабченки и успешно продвигалась на Кокино.

Левее 2-й гвардейской кавалерийской дивизии со стороны Зарайска наступал сводный танковый отряд, временно возглавлявшийся начальником штаба корпуса полковником Грецовым. Ему были подчинены 127-й и 35-й отдельные танковые батальоны, а также прибывшая рота мотострелкового батальона 9-й танковой бригады.

Отряд Грецова сбил разведывательные и диверсионные группы противника, двигавшиеся на Зарайск и Коломну, овладел Топкановом и Острогой, а передовыми подразделениями выходил к Никулину и Кипелову. Удар сводного танкового отряда нацеливался на Барабаново, чтобы там соединиться с 112-й танковой дивизией, которая была тоже нацелена на Барабаново со стороны Иванькова.

Так закончился день 27 ноября. Он прошел под знаком хоть и небольшого, но все-таки нашего успеха. Инициатива действий стала явно переходить в наши руки.

В ночь на 28 ноября производилась перегруппировка наших сил, чтобы с большей выгодой использовать то охватывающее положение, которого мы достигли в результате дневного боя. В районе Пятница, Дудылово, Верзилово была сосредоточена 17-я танковая дивизия противника. Наша задача - нанести удар по этой дивизии, а если удастся, то окружить и уничтожить ее.

Наступление началось в 9 часов 15 минут после артиллерийской подготовки. 1-я гвардейская кавалерийская дивизия силами 11-го кавалерийского полка успешно развернула наступление на Верзилово, а силами 1313-го стрелкового полка - на Елькино и Умрыщенки. Левее 96-й и 160-й кавалерийские полки наступали на Пятницу, до которой оставалось всего 500 метров.

Вскоре из Умрыщенки против 1313-го полка началась контратака батальона пехоты с 10 танками противника. Но славные московские ополченцы не только отбили эту контратаку, но и нанесли врагу сильные потери и быстро приближались к Елькину.

11-й кавалерийский полк ворвался в Верзилово и овладел этим опорным пунктом.

96-й и 160-й кавалерийские полки, наступая под сильным артиллерийским огнем противника, завязали бой на северной окраине Пятницы. 8-й отдельный дивизион 15-го полка гвардейских минометов и 1-й дивизион этого же полка отлично помогали кавалеристам и пехотинцам наступать на Пятницу.

Таким образом, 1-я гвардейская кавалерийская дивизия поставленную ей задачу выполняла успешно. Ее левый сосед -2-я гвардейская кавалерийская дивизия - своевременно начал наступление на Пятницу с востока и овладел деревней Фокино. Но вскоре 136-й и 72-й кавалерийские полки дивизии были контратакованы танками и пехотой противника, и темп наступления этих полков снизился.

Танковый отряд полковника Грецова хотя и запоздал с выступлением и начал только с середины дня, внезапно для противника ворвался в Барабаново и Наумовское и выбил его оттуда. Отряд Грецова продолжал из Барабанова быстро наступать навстречу 112-й танковой дивизии.

Дневной бой 28 ноября был для нас успешен, противник в районе Пятницы, Стародуб, Шипилово окружен, но, к сожалению, еще не добит.

Особенно досадно было, что 9-я танковая бригада не могла собрать свои отставшие в пути из Подольска танки и развить удар отряда полковника Грецова.

Подводя итоги дня, было решено бой продолжать и ночью, чтобы овладеть опорными пунктами Пятница и Жижелна и этим облегчить продвижение 112-й танковой дивизии в направлении Барабанова, т. е. навстречу танковому отряду Грецова. Это позволило бы окружить главные силы 17-танковой дивизии противника и ее соседей.

Для ночного боя каждый из кавалерийских полков 1-й гвардейской дивизии (кроме 131-го полка) выделил по усиленному эскадрону гвардейцев, вооруженных автоматами. В эти эскадроны дали как можно больше ручных пулеметов, гранат и патронов для уличного боя.

Бой начался без артиллерийской подготовки. Гвардейцы с трех сторон бесшумно подползли вплотную к противнику и открыли массированный пулеметный огонь и тут же ворвались в Пятницу, забрасывая гранатами дома, в которых укрывался противник. Немцы начали уходить, сосредоточиваясь в центре деревни, и упорно отстреливались. Примерно к 5 часам утра 29 ноября окруженный со всех сторон противник был разгромлен, а Пятница освобождена. Одних только трупов фашистов в Пятнице насчитали до 700.

В этом бою особенно отличился гвардеец комсомолец Федор Килочека. Имея ручной пулемет, он проник в тыл боевого порядка врага в Пятнице и своим огнем вывел из строя орудийный расчет противника и уничтожил более десяти солдат. Раненого гвардейца фашисты пытались добить штыками, но на помощь Килочеке подоспели товарищи и подобрали его уже без сознания. Оправившись через несколько дней, отважный комсомолец рассказал подробности происшедшего боя.

Мы имели большой опыт боев и знали, что часто враг, потерпев неудачу, потеряв населенный пункт, сильной контратакой пытался восстановить положение. Поэтому в Пятнице мы оставили 11-й кавалерийский полк.

Часть сил 17-й танковой дивизии противника все же вырвалась из окружения и отошла на Мордвес. За ночь части корпуса овладели Стародубом, Дудыловом, Тимирязевой.

В итоге ночного боя 1-й гвардейский кавалерийский корпус добился решительного успеха, полностью овладев узлом сопротивления - деревней Пятницей и соседними населенными пунктами, вынудив врага к отступлению. Непосредственная угроза Кашире миновала. Перед корпусом стояли новые задачи по разгрому противника, отходящего в направлении Мордвес-Венев.

Утром 29 ноября я записал в своем дневнике: «Пятница нами занята ночью. Даю распоряжение по телефону - оставить в Пятнице не более одного полка, а остальным силам 1-й и 2-й гвардейских кавалерийских дивизий закрепить успех и наступать согласно ранее данному мною плану в направлении Мордвес - Венев».

В течение суток мы подтянули отставших, подвезли боеприпасы и продовольствие, дали возможность всему личному составу привести себя в порядок и даже немного отдохнуть. Разведка установила, что противник отступил на Мордвес.

В связи с усилением 1-го гвардейского корпуса двумя танковыми соединениями, а также силами 173-й стрелковой дивизии и предполагавшимся усилением еще двумя стрелково-пулеметными бригадами, все это объединение в штабе фронта стали снова официально называть «группой генерала Белова».

С утра 30 ноября была проведена короткая артиллерийская подготовка, и 112-я танковая дивизия начала наступление от Воскресенки на Башино, Борисово, Знаменское, но встретила сильный огонь с юго-западной окраины Мордвеса и бомбовые удары авиации противника.

Передовой отряд дивизии, состоявший из мотострелкового батальона с 12 танками, при подходе к Павловскому был контратакован двумя пехотными батальонами с 30 танками и штурмовыми орудиями. Отряду пришлось остановиться на выгодном рубеже и с места отражать контратаку превосходящих сил противника, ожидая подхода главных сил 112-й танковой дивизии. Подошли другие части дивизии, и противник был отброшен в Павловское, потеряв 10 танков. Было сбито два вражеских самолета. Но продвинуться далее Жижелны и Шипилова 112-я танковая дивизия не могла из-за сильного сопротивления противника.

1-я гвардейская кавалерийская дивизия начала наступление на Кончинку, Даниловские хутора, но к исходу дня продвинулась лишь к рубежу Уваровка, Русалкино. Через Русалкино прошла часть танков 112-й дивизии. На этом рубеже противник имел минные поля и проволочное заграждение. Силы гитлеровцев против 1-й гвардейской кавалерийской дивизии хотя и оценивались в полк пехоты, усиленный 50 танками и штурмовыми орудиями, но пленные принадлежали не только к остаткам 17-й танковой дивизии с полком СС, но и подходившей 167-й пехотной дивизии.

2-я гвардейская кавалерийская дивизия с 9-й танковой бригадой с наступлением темноты своими передовыми частями вышла к М. Ильинскому, ведя разведку на Серебряные пруды, откуда ожидалась 29-я мотодивизия противника.

Бой 30 ноября позволил нам немного продвинуться вперед и выявить линию обороны противника. Дивизиям предстояло прорвать эту, хотя и поспешно занятую, но уже организованную оборону. 1 декабря соединения группы после артиллерийской подготовки начали жестокий бой.

112-я танковая дивизия, имея более 40 танков, наступала на юго-западную окраину Мордвеса, но успеха не имела. 1-я гвардейская кавалерийская дивизия, наступая через Кончинку, Алесово, так же не могла сломить сопротивления противника. Лишь 2-я гвардейская дивизия и 9-я танковая бригада успешно наступали на восточную окраину Мордвеса, через Гритчино, Павлово, Воронцово.

9-я танковая бригада с десантом из спешенных кавалеристов должна была нанести фланговый удар левее, через Марыгино, Барсуки и перерезать большак южнее Мордвеса. Мы уже знали, как немцы чувствительны к коммуникациям, а большак Мордвес-Венев был у них главным путем подвоза и эвакуации. К исходу дня 1-я гвардейская кавалерийская дивизия заняла передовым отрядом Козловку, а главными силами вышла на рубеж Селинки, Павлово, Воронцово, Якимовское.

1 декабря я получил тревожное Приказание начальника штаба фронта, в котором указывалось, что Зарайску угрожает мотопехота противника с танками. Приказание требовало принять меры обороны Зарайска, выделить туда часть подвижных сил, до прибытия в город 17-й стрелково-пулеметной бригады. Пришлось для этой цели выделить 5-й кавалерийский полк 2-й гвардейской дивизии, ранее прикрывавший мост у Озер. Опасения за Зарайск, к счастью, оказались неосновательными. Город не испытывал атак наземных сил противника, кроме попыток мелких отрядов разведки подойти к Зарайску.

2 декабря вверенная мне группа продвинулась от Каширы на юг на 25 километров, отбросив противника в район Мордвеса. Бои за эту деревню в связи с усилением противника были нелегкими. 1-я гвардейская кавалерийская дивизия, преследуя фашистов, достигла Алесова.

По пути отхода враг бросал вооружение и небольшими группами сдавался в плен. Из Мордвеса он прорывается на юго-восток, через Дьяконово; со стороны Серебряных прудов появилась дивизия противника, два вражеских танка атаковали 72-й кавалерийский полк в Козловке, но их атака была отбита.

Я решил силами 173-й стрелковой дивизии, 1-й гвардейской кавалерийской дивизии, 9-й танковой бригады продолжать окружение противника в районе Мордвеса, а силами 2-й гвардейской кавалерийской дивизии прикрываться от мотодивизии и не допускать выхода из окружения мордвесской группировки.

Но враг упорствует. Против 1-й гвардейской кавалерийской дивизии ведут бой остатки 63-го и 40-го мотополков, против 173-й стрелковой дивизии-остатки 17-й танковой и 167-й пехотной дивизий. 2-я гвардейская кавалерийская дивизия захватила пленных из новых частей противника- 71-го и 15-го пехотных полков и мотодивизии, наносившей контрудар в направлении Серебряных прудов - Тюнежа.

Хотя и медленнее, чем хотелось бы, но войска нашей группы последовательно продвигались по заданным направлениям и окружали мордвесскую группировку врага. Бой решился нашей победой, как только 9-я танковая бригада, усиленная 37-м отдельным танковым батальоном, обошла Мордвес с востока и вышла на пути, ведущие от этой деревни на юг. Наконец мордвесская группировка противника не выдержала, так как дальнейшее упорство приводило к полному ее уничтожению. Бросая технику, фашисты стремились выбраться из мешка, уйти на Венев, сжигая за собой деревни и села. В ночь с 6 на 7 декабря с противником в Мордвесе было покончено.

Начались снежные метели. Большак южнее Мордвеса. был перехвачен танкистами 9-й танковой бригады и частью сил 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. Немцам пришлось бросить всю свою боевую технику. Мордвес и дороги к нему были забиты танками, автомашинами, артиллерийскими орудиями, ящиками со снарядами. Гитлеровцы уже не отходили, а в панике бежали. Куда девалась хваленая немецкая аккуратность! Бежали без дорог, без техники, налегке. На стенах домов освобожденной деревни остались немецкие надписи мелом, вроде: «Отходить в Хавки» (30 километров южнее Мордвеса).

Корреспондент «Правды» П. Лидов, бывший у нас в те дни, затем писал: «Все дороги, расположенные под Мордвесом, усеяны «трупами» германских машин - автомобилями, вездеходами, мотоциклами, тягачами и пр. По предварительным подсчетам, какие возможны в условиях продолжающегося наступления, количество оставленных здесь немцами машин достигает 2 тысяч. Это значит, что если от 29-й мотопехотной дивизии что-нибудь и осталось, то моторизованной дивизией она, бесспорно, быть перестала».

Я лично видел на одной боковой проселочной дороге 300-миллиметровое орудие с длинным стволом, перевозимое в разобранном на три части виде. Длинный ствол лежал на специальном прицепе, который соскользнул в кювет и накренился. Это орудие могло вести огонь на дистанцию в 56 километров, и предназначалось оно для обстрела Москвы. Однако фашисты довезли его лишь до Мордвеса. Конногвардейцы не дали возможности врагу доставить это орудие ближе к Москве, преградив ему путь перед Каширой.

Еще в ходе боев мне стало известно о боевых действиях 31-й кавалерийской дивизии 50-й армии по тылам 17-й танковой и 167-й пехотной дивизий врага. Когда мы добивали фашистов в районе Пятницы, в. этот день 116-й кавалерийский полк с Тульского направления вышел в Оленьково, что в 6 километрах западнее Мордвеса, а 114-й кавалерийский полк находился на 8 километров южнее Оленькова. Жаль, что 31-я кавалерийская дивизия не вышла на основные пути противника, например на дорогу Венев-Мордвес. Тогда влияние действий этой кавалерийской дивизии на ход боев под Каширой и Мордвесом было бы гораздо эффективнее. Нам не пришлось бы так долго возиться с мордвесской группировкой. Да и потери были бы меньше. Налеты нашей кавалерии в тылу врага на населенные пункты сыграли большую роль в общей победе над фашистами.

Одновременно с освобождением Мордвеса перешедшая в контрнаступление 10-я армия 7 декабря освободила город Михайлов и другие населенные пункты. 50-я армия также перешла в наступление на юго-восток от Тулы. Таким образом, к активным действиям перешли обе соседние с нами армии, и изолированному наступлению нашей кавалерийской группы пришел конец. Отныне почти все силы Западного фронта и значительные силы Юго-Западного начали вести наступательные операции.

Фашистский генерал Гальдер в своем дневнике записал: «Прорыв противника вынудил части 2-й армии отойти. Гудериан, не считая нужным посоветоваться с командованием групп армий, отводит войска на рубеж рек Ока-Зуша. Командование группы армий в связи с этим требует немедленно снять Гудериана с поста командующего 2-й танковой армией. Это требование удовлетворено фюрером. Шмидт принимает командование 2-й полевой и 2-й танковой армиями».

Итак, в битве за Москву войска фашистских захватчиков понесли поражение от войск советского народа, ведших справедливую войну, защищавших свою столицу, завоевания Великой Октябрьской социалистической революции. Помимо потерь в людях и боевой технике, фашистские войска понесли огромное морально-политическое поражение. План «молниеносной» войны, удававшийся гитлеровцам против других государств, с треском провалился под Москвой.

В битве под Москвой советскими солдатами были разгромлены лучшие дивизии немецко-фашистских войск. Эта победа подняла моральный дух не только у наших войск и советского народа, но и у народов других стран, боровшихся против фашизма.

Мудрое руководство и организаторская деятельность нашей партии и правительства обеспечили нам разгром врага под Москвой и победоносное завершение войны.

Продолжение читать здесь

За Москву, за Родину!

Trackback(0)
Comments (0)Add Comment

Write comment

security code
Write the displayed characters


busy
 

При использовании материалов - активная ссылка на сайт https://go-way.ru/ обязательна
All Rights Reserved 2008 - 2024 https://go-way.ru/

������.�������
Designed by Light Knowledge